Кстати, когда намечалась реконструкция завода, высказывались сомнения относительно того, стоит ли идти по линии выпуска массовой продукции. Это неизбежно приведет к снижению качества, безликой штамповке, утверждали скептики. Однако одержали верх те, кто считал, что нельзя ограничиваться лишь создающимися вручную уникальными изделиями. Такой фарфор стоит слишком дорого, а красота нужна всем.
Жизнь доказала их правоту. Сегодня ходовский завод выпускает в год почти семь тысяч тонн своей прекрасной продукции, окрашенной в «старорозовый» цвет. Если бы кто-нибудь из мастеров прошлого века услышал эту цифру, он ни за что не поверил бы. В пересчете на «бабушкины» кофейные кружки, весившие 230 граммов, которые когда-то делали здесь, это составило бы 30 434 782 штуки. Столько, сколько одному человеку не под силу разбить за всю свою жизнь. Между прочим, такие кружки с двумя деревцами и монограммой «СН», фирменным знаком ходовского завода, раньше выставлялись на стол только по воскресеньям, когда в цикорный кофе добавлялось несколько натуральных зерен
С тех пор изменилась форма сервизов, вазочек, декоративных блюд с монограммой «СН» на донышке, во много раз выросло их число. Но неизменным осталось одно каждый предмет, сделанный в небольшом чешском городке в долине Огрже у подножия Крушных гор, — настоящее произведение искусства, несущее радость людям.
С. Барсов
От селения Дурипш, лежащего близ курортного городка Гутштдауты, до пещеры Снежной часов шесть пути. Несмотря на ничтожный вес рюкзака (кусок брезента, пуховый спальник, фотоаппарат и банка консервов), крутая глинистая тропа среди зеленоватых мшистых буков изрядно вымотала меня. Сквозь густую листву просвечивали горы, похожие на громадные зеленые копны. В лесу было сумрачно и тихо, изредка над росистыми, в человеческий рост папоротниками вспархивали птицы. Я с опаской обходил встречающиеся на пути глубокие мрачные воронки с почти отвесными стенками. На карстовом плато, куда через некоторое время вывела меня тропа, они стали попадаться чаще. Я перевалил через каменистую гряду, пересек тихую солнечную долину и стал подниматься к призрачно белевшим наверху скалам. И тут вдруг увидел палатку. Это и было так называемое Логово — место, откуда осуществлялась телефонная связь со спелеологами, находящимися в пещере. Уже почти месяц группа под руководством Даниэля Усикова работала под землей...
Спелеологи давно обратили внимание на глубокие воронки — провалы, разбросанные окрест Дурипша; на них можно было наткнуться даже посреди чайных плантаций, окружающих селение. Из глубины провалов доносился шум воды. Вероятно, под селом протекали какие-то реки. Куда они несли свои воды и где брали начало? Может быть, в недрах возвышающегося над Дурипшем хребта Раздельного (или Хипстинского) — южного отрога Бзыбского хребта? Гипотезы, правда, пока ничем не подтверждались. Поиски новых полостей в Бзыбском карстовом массиве продолжались. Место под вершиной X и пета абхазцы особо не жаловали и называли «збаж» — «вонючая вода». До поры до времени обходили его стороной и поисковые группы спелеологов. Не доверяли Парни с громадными станковыми рюкзаками и рассказам дурипшцев об огромных размерах «хапкылце» — «пещерной дыры», обнаруженной пастухами под Хипстой. Мало ли кому что померещится в туманных распадках... В августе 1971 года спелеологи из МГУ, которые входили в группу Михаила Зверева, в поисках новых пещер забрались под Хипсту. Спасаясь от надвигающегося дождя, они стали искать укрытие. Заметили углубление среди скал, поспешили туда и глазам своим не поверили: на дне глубокой шахты белел снег! Так была открыта пещера Снежная.