Я улетал из Лиссабона жарким июньским днем. Прощаясь с иностранными пассажирами, служащая аэропорта, словно сошедшая с рекламного проспекта, вручала каждому цветные буклеты. «Приезжайте к нам снова,— приглашали они.— Португалию невозможно узнать после одной поездки. Вы успели увидеть лишь малую часть того, что она вам может показать...»
А вот западная пресса в последнее время пишет о ней одними мрачными и унылыми красками: нация устала, погрузилась в апатию, утратила присущий ей оптимизм и веру в будущее. Чаще всего поводом для таких выводов и прогнозов является экономическое положение Португалии, ее политическая нестабильность. Действительно, промышленность и сельское хозяйство страны переживают далеко не лучший момент. По многим важным показателям национальная экономика плетется в хвосте западноевропейских государств, за что Португалию даже нарекли «Золушкой континента».
Да, кризисные явления крайне болезненно сказываются на жизни португальцев. Обездоленность, лишения, социальные контрасты порой прямо-таки бросаются в глаза: ребенок, спящий на земле, уныло протянутые за хлебом руки, лачуги из картона... И все же, проехав всю страну с севера на юг, духа всеобщего уныния, чувства безысходности в людях я не заметил. Португальцы строят дома и корабли, выращивают пшеницу и виноград, пекут ароматный деревенский хлеб «каркача», а во время фиест лихо отплясывают красочную «виру». «Золушка континента» не намерена всегда пребывать в темпом углу в перепачканном драном платье.
Но португальцы сознают, что для этого нужно много и упорно работать. Лишь в народной поговорке шутливо утверждается, будто только в Порту люди по-настоящему трудятся, в Коимбире только учатся, а в Лиссабоне заняты сплошными развлечениями. Нет, работают везде, в городе и в деревне, на севере и на юге. Если только есть работа. Если только есть земля.
Земля Катарины
Село Балейзао словно вымерло. Те, кто не в поле, затаились в прохладе затемненных от беспощадного солнца домишек. Даже детворы не видно на улицах. Лишь редкий автомобиль поднимет клубы красной пыли. И снова тишина. Вместе с моим новым другом Жозе я сижу в глубине полутемной таверны. Мелкими глотками потягиваем холоднющую — зубы ломит — воду, с нетерпением посматривая на входную дверь, откуда вот-вот должен появиться председатель местного сельскохозяйственного кооператива.