Добрались быстро. Дождь лил всего один день, да и то не весь. Завидев нас, большая часть встречных пряталась в лесу, а если не могла, готовилась к худшему. Мы никого не трогали, хотя, уверен, попадались люди Рожера де Бомона, который опять на стороне короля Стефана.
Староста, почесывая плешь на своей грушевидной голове, рассказал, как было дело:
– Овцы паслись возле межи. Он заявил, что они потравили его посевы, и забрал всех.
Уверен, что потрава таки была. На восполнение убытка хватило бы двух овец, ну, трех, если рыцарь слишком борзый. А тридцать – это уже борзометр зашкалил. Не накажу его – завтра оброк с моих маноров будут собирать другие.
Я съездил и посмотрел на его манор. Типичный, двухэтажный, каменный, с соломенной крышей и деревянными пристройками и частоколом. Ворота были заперты. Знает уже, что я прибыл с отрядом, готовится к обороне. Точнее, разрешает грабить его крестьян. У местных рыцарей это способ поправить материальное положение: он грабит моих крестьян, а я – его. Создается впечатление, что так получается больше, чем оброк со своей деревни. В первый раз – да. Я решил штурмовать его утром. Пусть не поспит ночь, понервничает.
На рассвете мы выдвинулись в манору рыцаря Медара. По словам старосты деревни Баултхем, рыцарь молод, лет восемнадцати. Недавно похоронил отца, который был тяжело ранен в битве при Линкольне и взят в плен. Наверное, за него заплатили выкуп, и в итоге сын остался без коня или кольчуги. А пришло время отслужить шестьдесят дней своему сеньору Гилберту де Ганду или заплатить так называемые щитовые деньги – полтора фунта серебра в военное время или фунт в мирное. Вот он и наехал на бывшего врага, не смутившись, что мой сеньор теперь тесть его сеньора.
В низине был туман, но на холме ничто не ухудшало видимость. Нас заметили, закрыли на засов ворота, а потом и дверь в холл на втором этаже. Сделал это человек в кольчуге. Значит, деньги потребовались на коня. Мы принесли с собой лестницу. По ней взобрался один из лучников:
– Во дворе никого, – доложил он и спрыгнул внутрь.
На вершину лестницы сразу поднялся второй и приготовился к стрельбе, если кто-то решит помешать первому открывать ворота. Они были закрыты всего на один засов. Видимо, Медар не ожидал, что я нападу на его двор.
Мы вошли внутрь, и я крикнул:
– Медар, если вернешь моих овец и заплатишь за оскорбление три фунта серебра (столько стоили украденные овцы), не трону тебя.
Рыцарь молчал.
– Ты слышишь меня? – спросил я и язвительно поддел: – Или так испугался, что даже говорить не можешь?!