Она так устала, что не нашла сил даже на кивок.
Ворота были из толстых дубовых досок. Я постучал по ним кулаком. Звук был слишком глухой. Так меня не услышат.
– Посвистите, ребята, – попросил я своих рыцарей.
Не умею громко свистеть, не далась мне эта мальчишеская обязанность. Точнее, далась частично: среднюю громкость выдать могу, но здесь этого будет мало.
Умфра вставил два пальца в рот и выдал такую громкую и залихватскую трель, что я хмыкнул восхищенно. Он повторил ее еще трижды, пока за воротами не послышался сиплый мужской голос:
– Кого там принесло?
– Рыцарь с женой. Мы заблудились.
– Не мудрено в такую погоду, – ответил обладатель сиплого голоса и начал открывать ворота. – Только если что задумали, учтите, нас здесь целый отряд.
– Не бойся, мы на вас нападать не собираемся, – заверил его.
Это был сержант лет тридцати с туповатым и жестоким лицом. Он был в кожаном доспехе и высоких сапогах, но без головного убора. Пряди редких светло-русых волос прилипли к черепу. На лице щетина пятидневная, не меньше. Он немного приоткрывал ворота левой рукой, держа в правой меч. Увидев в щель, что с нами женщина, распахнул их шире и спрятал меч в ножны:
– Заходите.
Мы вошли во двор, направились к лестнице, ведущей на второй этаж.
Сержант, закрывая ворота, спросил:
– А где ваши лошади?
– Остановились на привал, только слезли с них, а тут волки завыли. Кони испугались и разбежались. Где их найдешь в метель?! – слету сочинил я и, увидев, что двор истоптан копытами, спросил: – Вам, случайно, не попадались?
– Волки, говоришь? – вместо ответа произнес сержант сиплым голосом.
Я понял, что он не верит, но все равно повторил:
– Волки.
В холл я зашел первым. За столом рядом с камином сидели шесть человек: два сержанта по эту сторону и четверо рыцарей по ту. Ближний к камину рыцарь наливал в рог с медной каемкой вина из почти пустого бурдюка. На столе лежала половина копченого окорока и половина каравая хлеба из плохой, серой муки. Пожилая женщина, судя по всему, служанка, положила горячую, вареную курицу на деревянное блюдо, которое стояло в центре стола. Возле дальней стены на широкой кровати сидела худая женщина лет тридцати, с болезненным, невзрачным лицом, мальчишка лет десяти, не похожий на мать, розовощекий и крепкий, и девочка лет трех, сосавшая узелок из тряпки, в котором, скорее всего, завернут хлебный мякиш. Рыцари и сержанты держались за рукоятки мечей, когда мы зашли. Увидев замерзшего рыцаря с женой и двумя сыновьями, сразу расслабились.
– На чьей стороне воюете? – спросил рыцарь, наполнив рог и передав его своему соседу.