— Да, сэр — сказал сержант, стоящий со своими людьми
— Я ожидаю от всех от нас достойного исполнения своего долга. Происходить то, для чего нас готовили, то, ради чего мы существуем. И я хочу, чтобы мы показали себя, мать их, этих проклятых комми. Кто мы?
— Тигры!
— Кто мы, мать вашу!?
— Тигры, сэр!!!
— Черт, когда я это слышу, я не знаю, что мне больше бояться, русских или того, что один из наших морпехов от избытка чувств выстрелит мне в спину — попытался пошутить ЦРУшник
Полковник хмыкнул
— Ерунда. У рейнджеров вы бы оглохли. Или умерли со страху…
Время медленно останавливалось…замирало… как муха, еще дрыгающая крылышками из последних сил в липкой патоке — но в то же время понятно, что все уже кончено. Они летели в ночи к месту, где завтра развернется драма — и кое-кто уже приговорил себя к смерти, исполнил приговор, выкопал могилу и положил себя в нее. А кто-то — с лихой веселостью продумывал, как им завтра выжить…
Они шли след в след, волчьей цепочкой, по ночным горам — точно так же, как несколько дней назад шли, чтобы проникнуть в Афганистан русские. Первым шел парень со щупом, он искал мины и смотрел, чтобы впереди не оказалось каменной осыпи. Его прикрывал пулеметчик с М60Е3 — облегченным вариантом печально известной Свиньи, с которой морские пехотинцы намучались еще во Вьетнаме. Он продвигался примерно в пятнадцати шагах от сапера — чтобы иметь возможность эффективно прикрыть его и не попасть вместе с ним под одну очередь. Дальше следовал еще один парень, назначенный в пару к пулеметчику — он был вооружен карабином CAR с подствольником и нес дополнительно три снаряженные пулеметные ленты: пока пулеметчик вел огонь он должен был прикрывать его, а в случае ранения или смерти — заменить его. Дальше — прикрывая друг друга, след в след, с дистанцией около пяти ярдов — шли другие морские пехотинцы и сотрудники ЦРУ. Уорден явно не привык ходить ночью по горам, он ступал неточно и производил много шума — но с этим ничего нельзя было поделать…
В пограничную зону — они вышли с рассветом.
Чахлая растительность — дождя здесь явно не достает для нормального ее роста, но есть где спрятаться. Преддверие пустыни — с афганской стороны только хуже, там одна из самых страшных пустынь на земле. Даже сюда — доставало ее сухое дыхание: в пустыне было тепло, она была аккумулятором дневного тепла — и по мере того, как они продвигались вперед, они чувствовали, что становится хоть на пару градусов — но теплее.
На месте — перед офицером морской пехоты стала дилемма. Местность была не слишком то приспособлена для ее обороны — низкие холмы, которые предоставляют укрытие и им и русским, их можно обойти, за ними можно спрятаться, из-за них невозможно построить сплошную линию обороны. Локсен предполагал, что русские могли уже засечь их — и сейчас стягиваться сюда, чтобы взять их в кольцо. Он предполагал, что ему придется иметь дело с противником, у которого есть специальное оборудование для действий ночью и который умеет бесшумно, дисциплинированно и скрытно передвигаться на местности. Вполне можно было ожидать, что допусти они ошибку — и их просто вырежут, одного за другим.