Макс сидел на скамейке, упираясь ногами в решетчатую бамбуковую платформу, а руками держась за съемный поручень. Колокол опускали медленно, но ветер, как назло, разгулялся, раскачивая его будто гигантский маятник - внутри было неуютно, и все ожидали казавшихся неминуемыми ударов о борт "Челленджера". Но шло время, а ничего страшного не происходило - возмущенная морская поверхность медленно приближалась. Первые волны начали задевать край, обдавая водолазов брызгами. И вот, наконец, долгожданный момент - касание водной поверхности.
Внутри резко потемнело - теперь главным источником освещения стало окошко в верхней части. Макса очень смущало то, что оно из автомобильного стекла - опасался, что на глубине снесет давлением. Хоть Пикар и заверял, что ничего подобного не произойдет, но косился настороженно - особой веры расчетам "главного подводника" не было.
На окошке показались первые брызги, затем потемнело еще сильнее - оно оказалось ниже поверхности моря. Колокол перестал раскачиваться - волнение в узкой расселине даже при сильном ветре незначительно.
Гиря склонился над водным зеркалом, вгляделся вниз, довольно произнес:
- Видимость супер!
Повторив его действия, Макс убедился в правоте коллеги: солнечные лучи легко пронизывали толщу хрустально-чистой воды, освещая дно. Мелкие детали пока что не разглядеть, но уже понятно - опускают их туда, куда и требуется. Чуть правее гигантским головастиком темнеет вертолет, за ним угадывается звездочка отлетевшего винта. Странный "акведук" по центру расселины тоже никуда не делся - от трубы на арочных подпорках все так же поднимались потоки нагретой воды, многочисленные стайки мелких рыб избегали к ним приближаться, да и водорослей рядом не видать. Зато в стороне, под склоном, их хватает: отдельные пучки змееподобных съедобных лент, красноватые подушки жгучей колючки, от которой частенько страдают сборщики моллюсков, и поляны заросшие бесполезной мелочью, которой нет названия и применения.
Колокол чуть заметно дернулся и Хорек пояснил:
- Первая остановка. Ее на десяти метрах делают.
- Долго ждать? - уточнил Макс.
- Не. Две минуты обычно. По мне так зря - нас и без того медленно опускают.
- Не зря, - возразил Гиря: - К глубине лучше привыкать постепенно.
- Да ладно тебе. Не помнишь, как у главной лебедки стопор сломался, и мы камнем упали? Ничего страшного тогда не случилось.
- Там глубина была семнадцать, а падали вообще метров с пяти, а здесь полный тридцатник. У Пикара вроде четкие таблицы, по которым нас опускают и поднимают.
- На спуске это не главное. Вот подъем да - если резко рванут, то лопнем как раздутые шарики. Макс - да ты не дрейфь. С тех пор лебедку подшаманили и две дополнительные поставили - все будет тип-топ.