у нас была та неудержимая жажда, которая всегда бывает у тех, кому двадцать.
Несколько месяцев позднее Фреди показал мне север. Его север. Песчаный,
засушливый, но исполненный памяти и всегда с каким-нибудь сюрпризом
наготове. 30 марта когда едва начало рассветать мы выехали из Икике, и до того
как солнце (Инти) поднялось над хребтами Леванте, старенький Ленд-Ровер
одного приятеля уже вез нас по Панамериканскому шоссе, прямому и длинному,
как бесконечная игла.
В десять утра пустыня Атакама предстала перед нами во всем своем беспощадном
великолепии, и я навсегда понял почему кожа ее жителей всегда выглядит
преждевременно постаревшей, исчерченной бороздами, которые оставляет солнце
и пропитанные селитрой ветры.
Мы побывали в деревнях-призраках и их прекрасно сохранившихся домах, где все
комнаты в порядке, с аккуратно расставлеными в ожидании жильцов
вокруг столов стульями, увидели театры рабочих и профсоюзные центры, готовые
к следующему собранию, черные доски пусых школ, чтобы написать на них
историю, которая объяснит скоропостижную смерть селитряных разработок.
- Здесь был Буэнавентура Дуррути. В этом вот доме он останавливался. А вот там
он говорил о свободном объединении рабочих, - рассказывал мне Фреди,
показывая свою собственную историю.
Ближе к вечеру мы пошли на кладбище, могилы которого украшены пересохшими
бумажными цветами, и я решил, что это и есть знаменитые розы Атакамы. На
крестах выли вырезаны фамилии кастильцев, аймара, поляков, итальянцев,
русских, англичан, китайцев, сербов, хорватов, басков, астурийцев и евреев,
объединенных одиночеством смерти и холодом, опускающимся на пустыню в
момент погружения солнца в Тихий океан.
Фреди записывал данные в свою тетрадь или просто сверял точность предыдущих
записей.
Возле самого кладбища мы разложили спальные мешки и улеглись курить и
слушать тишину; теллурический шепот миллионов камней, которые только что
были перегреты солнцем и от резкого перепада температуры начинали
бесчисленное число раз взрываться. Помню, что я уснул, устав смотреть на
тысячи и тысячи звезд, которые освещают ночь пустыни, и на рассвете 31-го, мой
друг разбудил меня.
Наши спальные мешки были мокрыми. Я спросил его, неужели это дождь, и
Фреди ответил, что да, как это бывает в Атакаме почти каждое 31 марта ночью,
прошел легкий и осторжный дождь. Поднявшись на ноги я увидел, что вся
пустыня была интенсивно красного цвета, покрытая крошечными цветами цвета
крови.
- Вот они. Розы пустыни, розы Атакамы. Они всегда здесь, скрытые под соленой
землей. Их видели все - атакаменьос, инки, испанские конкистадоры, солдаты