Но мало к ним внимателен; удача
Не льстит ему, а промах - безразличен;
Руками совершает он одно,
А на уме его - совсем другое;
Так принужден он думать о вещах,
Несходных меж собою. Наблюдала ль
Его ты в это время?
Ипполита
Да, конечно;
И мне он дорог стал. Они с Тезеем
Вдвоем живали в диких захолустьях,
Неся нужду, рискуя каждый миг
Своею жизнью; бурные потоки,
Из коих наименьший был ужасен
Неистовою силою своей
Они вдвоем переплывали; вместе
Они сражались там, где смерть гнездилась,
И вместе грозный рок их пощадил.
Их прочная любовь узлу подобна,
Который и завязан и запутан
Искуснейшими пальцами так сложно,
Что может быть разрублен, но нельзя
Его ослабить. Кажется мне даже,
Что сам Тезей, когда б он мог раздвоить
Свое сознанье и затем сравнить
Ту и другую часть, - решить не мог бы,
Которую он любит больше.
Эмилия
Правда!
Но некто есть, кого он любит больше,
И это - ты, конечно. Я сама
Была дружна с одной подругой детства;
Ты на войне была, когда она
Увы, так рано - в гроб легла печальный,
В роскошную, но грустную постель,
Простившись с милым месяцем, который,
Казалось, от разлуки побледнел.
Одиннадцать ей было лет, мне также.
Ипполита
Я помню: то была Флавина.
Эмилия
Да.
О дружбе Пиритоя и Тезея
Ты говорила; эта их любовь
Взаимная - серьезна и разумна,
Возникла в зрелом возрасте она;
Ее могла бы я сравнить с водою,
Повсюду пропитавшей разветвления
Корней их дружбы, тесно меж собою
Сплетенных. Наша ж детская любовь,
Любовь моя и той, о ком, вздыхая,
Сейчас с тобою говорила я,
Была едва сознательна, невинна
И все-таки сильна и глубока;
Как действуют стихии, - без рассудка,
Не зная, что, и как, и почему,
И все ж творят великое, - так точно
Стремились сердцем мы одна к другой.
Что любо было ей, - мне было любо
Без рассужденья; если я срывала
Цветок, чтоб меж грудей моих воткнуть,
Тогда еще едва лишь припухавших
Вокруг сосцов, - старалась и она
Найти цветок такой же и спешила
Вложить его в такую ж колыбель
Невинную, где сладко умирал он,
Благоухая, фениксу подобный.
Любила ль я уборы головные,
Они и ей служили образцом;
Любила ли она покрой одежды,
Всегда изящный, хоть порой небрежный,
И мне покрой тот нравился всегда;
Когда я чутким уловляла ухом
Мотив и напевала что-нибудь,
Старалась и она его запомнить,
И тот напев ее не покидал:
Сквозь сон его Флавина напевала.
Вся эта речь, столь длинная, - как это
Понятно всем, кто чист душой,
Лишь плод побочный сладкого былого,
И цель ее лишь в том, чтоб показать,
Что и любовь простая девы к деве
Порой сильней, чем зрелая любовь.