И снова голос, до этого безмолвно наблюдающего за нашими действиями, радиста Шубенкова, - Не увеличивайте больше крен, опасно, мы успеем, мы уйдём!
Время остановилось, стена приближалась. Гудели турбины на максимальных оборотах, тряска вырывала штурвалы, никто ничего не говорил. Мы ждали, она приближалась. Наконец «стена» остановилась, какое- то время она была неподвижна, затем медленно стала удаляться.
- Уменьшаем крен, уменьшаем крен, как бы себе, давал команды командир. Мы уменьшили крен, перевели самолёт в набор высоты и пытались по возможности не приближаться близко к грозовому очагу, который мы старательно обходили некоторое время назад. То чего мы опасались, стараясь обойти безопасно справа, теперь в левом развороте мы летели сознательно в опасную сторону и оказались совсем рядом с грозным явлением природы.
По курсу одни засветки, по возможности ещё больше левый крен, там светлее, просил нас штурман. Сделать это мы не могли. Началась сильная болтанка. Яркие вспышки молний ослепляли нас, огненные стрелы пересекали наш путь. По стёклам кабины струились полоски статического электричества, голубой луч от антенны локатора двигался то влево, то вправо. Воздушные потоки поднимали нас вверх, затем бросали вниз так, что стрелка прибора вертикальной скорости зашкаливала. По кабине летали наши портфели, фуражки и какие-то бумаги. Штурвалы вырывались из наших рук. Но нами владел уже не страх, была борьба с другой, не менее опасной стихией, но это все-таки были не горы, ниже высоты которых мы оказались.
Наконец молнии стали сверкать всё реже и реже, уменьшилась болтанка, дождь уже не заливал стёкла, стала светлеть, мы вышли в чистое небо. Эта борьба с грозой длилась минуту, а может больше, но нам показалось очень долго. Высотомеры показывали пять тысяч метров.
- Отпусти штурвал, отпусти штурвал, - говорил Анатолий Степанович Новаторов, я включу автопилот, ты слышишь меня? повторял командир, обращаясь ко мне.
- Слышу, командир, но я не могу разжать пальцы. С большим усилием воли мне удалось разжать кисти рук.
Вокруг уже было светло, светило солнце. Севернее нас виднелся Эльбрус.
Двигатели и все системы работают отлично, докладывал Ян Сирмайс и продолжал: грозы опасны, но горы - смертельно опасны, как бы рассуждал сам с собой наш бортмеханик.
Радист сообщил Сухуми о нашей ситуации и просил разрешения занять высоту 7800 метров, что бы пройти сверху фронт. На этой высоте мы благополучно прошли между вершинами грозовых облаков, затем со снижением до трёх тысяч метров вышли на берег моря, и счастливо приземлились в Сухуми