Рузанна протестующе крикнула:
— Нет, нет…
— А теперь дай мне высказать. Я тебя высоко ценю. Но сейчас даже золотой человек Гранту не нужен. Сердце его еще не созрело для друга. Он перед тобой всегда виноватым будет и сам не поймет в чем. Измучится — и тебя измучит…
Рузанна думала: «Зачем я сюда пришла?»
— Сестра брату все простит, — добавила Аник, — жена мужу — нет.
Как всегда, Рузанна пошла навстречу самому трудному.
— Он намного моложе меня…
— Не это помеха. Глаза у него еще не насытились, сердце его не наполнилось… Что делать?
Рузанна встала. На упрек она нашла бы достойный ответ, отстояла бы себя и Гранта от расчетливой опеки, от любопытства, от злобы. Но слова Аник были вызваны любовью. И разве не нашли они отклика в ее собственном сердце?
И все же Рузанна могла одним словом утвердить свое право на Гранта. Когда позади закрылась дверь, ею на секунду овладело желание вернуться и крикнуть рассудительной Аник: «А если нас уже связывает большее, чем любовь? Если я тоже хочу, чтоб у моего ребенка был отец?»
Но она знала — так не ведут спора с самим собой и с теми, кто хочет нам добра…
До сих пор ребенок казался непременной частью будущей семьи. Он появится — так и должно быть. Но сейчас, возвращаясь от Аник, Рузанна поняла: нет ничего более важного, чем эта зарождающаяся жизнь. Она обещает боль, тревоги и радость навсегда. С ней родится любовь, которая будет бесконечно расти.
Она подумала о родных. Сперва растеряются, погрустят. А потом, Рузанна знала, ребенок заполнит их дни теплотой, которая им так сейчас нужна.
Только о Гранте она старалась не думать. Для того чтобы отказаться от него, ей надо побыть совсем одной, закрыв двери своей комнаты…
Грант пришел на другой день, поздно вечером, в одном свитере, без шапки. Он задыхался от быстрой ходьбы и прижимал кулаки к груди.
— Идем, — просил он Рузанну.
— Но можно выпить хоть стакан чаю! — Ашхен Каспаровна предлагала сухо, не глядя на гостя.
Отец молча ходил вокруг стола, засунув руки в карманы.
Грант умоляюще смотрел на Рузанну. Она улыбнулась.
— Ну что ж, пойдем.
— Ты поздно? Не задерживайся.
В голосе мамы было осуждение.
Пришлось почти бежать — Грант тянул Рузанну за собой. По дороге не разговаривали.
Сразу на пороге мастерской он закрыл ей глаза.
— Не смотри.
Он был взволнован. Значит, у него удача — хороший мазок, яркое пятно…
— Нет, не поворачивайся, не открывай глаза…
В глубине мастерской заскрипел передвигаемый мольберт, щелкнул выключатель большой лампочки на длинном шнуре.
Грант снова подбежал к Рузанне и обнял ее за плечи.
— Теперь смотри!