Краснокожий на мгновение застыл в ступоре, осознал, что у него располосовано лицо, и он истекает кровью и, что-то прокричав, видимо, от отчаяния, в ярости, бросился на меня. Меч над головой, он бежит, а я немного пригибаюсь и ныряю под удар. Пропускаю над собой чужую сталь, и принимаю тело противника на свое левое плечо. А затем, после столкновения, снизу вверх, обеими руками держась за рукоять и направляя клинок, вонзаю его в залитую кровью голову манкари. Острие пробивает ложбину подбородка, прорезает язык и вонзается в череп. И одновременно с этим, вместе с краснокожим купцом, который массой своего тела увлекает меня за собой, я падаю наземь.
От резкого соприкосновения с песком ристалища в голове шумит. Но я сразу же откатываюсь от противника в сторону и встаю на ноги. Мои руки пусты, ирут в теле манкари и, слегка пошатываясь, я подхожу к мертвому противнику и забираю сослуживший мне добрую службу честный клинок. После чего смотрю на Альеру, который уже прикончил своего оппонента и весь забрызган кровью.
Победа. Но радости нет, а в теле какая-то слабость. Вроде бы и бились недолго, не больше трех минут, а ноги немного подрагивают, и клинок в руках сидит не так крепко как перед началом смертельного поединка.
Под негодующие крики зрителей манкари, радостные вопли наших сокурсников и топот солдат, появившихся на ристалище, мы с Вираном направляемся к судьям и останавливаемся перед ними. Жрец одобрительно кивает и при этом смотрит на мой браслет с родовой руной. Городские судейские чиновники растеряны и хотят поскорее исчезнуть из этого места, то ли вида крови боятся, то ли иностранных моряков. А капитан Инсар, кивнул на слуг, которые выбежали на песок, и приготовились раздеть тела павших краснокожих купцов, и поинтересовался:
— Трофеи сразу заберете?
Мы над этим как-то не задумывались, хотя, конечно же, знали, что доспехи и оружие убитых манкари, которые стоят денег, будут принадлежать нам. На пару секунд мы замялись. И тут, расталкивая солдат князя, к судьям вышел безоружный купец-манкари, один из тех, кто вчера был на рынке. Все присутствующие посмотрели на него, а он оглядел нас с Альерой и спросил:
— Остверы, что вы хотите за то, чтобы не трогать тела?
— А что дашь? — задал я ответный вопрос.
— Полсотни ваших иллиров.
— Ты как? — я посмотрел на Вирана.
— Нормально.
— Идет, — не торгуясь, согласились мы, так как цена за доспехи и оружие манкари, на тот момент, нам показалась приемлемой.
Купец снял с пояса тяжелый кожаный кошель, и было, хотел с презрением бросить его на песок. Однако, посмотрев на жреца и офицера, которые вперили в него тяжелые и, явно, отнюдь не дружелюбные взгляды, а затем снова на нас, он вложил шестисотграммовый мешочек мне в ладони, и я его принял.