— Ха-ха! — засмеялась ведьма. — Вот были бы с тобой рядом лучшие ученики, человек двадцать-тридцать с артефактами, наверняка, ты решил бы со мной побороться. Но их нет, так что поворачивай назад.
Глаза ламии стали подобны двум острым кинжалам, которые проникали своими невидимыми лезвиями в душу шамана. В них была решимость убивать, и в этот момент ведьма больше походила не на прекрасную женщину, а на дикого зверя. На безжалостную хищницу. И машинально, чувствуя угрозу, Риаль Катур потянулся к висящему на груди боевому артефакту. Но в то же самое мгновение, он почувствовал, что его сердце остановилось. Только что оно билось, и вдруг, полная остановка. Миг! Сердечная мышца снова заработала и опять погнала по венам кровь. Это было предупреждение. И понимая, что при повторной угрозе, ведьма просто-напросто убьет его, верховный шаман осторожно опустил правую ладонь обратно на ногу, вновь сосредоточил все свое внимание на Отири, вдохнул и выдохнул, успокоился и спросил:
— Что мне передать Фэрри Ойкерену и не надо ли переслать весточку твоей матери?
— Мать уже обо всем знает. Она одобряет все мои действия, и благословила меня. А вождю скажи, что пусть не повторяет ошибок своего сына, а иначе его ждет та же самая участь — смерть от меча родственника.
— А разве Мак Ойкерен был убит сородичем?
Ламия мотнула головой назад, в сторону выхода:
— Там Вервель Семикар. Спроси его, как и при каких обстоятельствах, погиб Мак, и он тебе все расскажет.
Отири встала, и шаман последовал ее примеру. В шатре сразу же стало тесно, и когда ведьма повернулась к Катуру спиной, он сказал:
— До свидания Отири.
— Прощай шаман. Готовься к переселению в дольний мир. Время твоей смерти приближается, и мы больше никогда не встретимся. А жаль, ты хороший человек и похож на моего отца, твоего старшего брата.
Полог шатра вздрогнул, и ламия исчезла, а шаман поежился, не от холода, а от слов ведьмы, которая сказала их так, словно точно знала, когда и как он умрет. Впрочем, смерти древний старик не боялся, пожил хорошо, есть внуки, правнуки и продолжатели дела, ученики. Однако ему было неприятно, что кто-то знает о нем нечто, чего не знает он сам. Но с этим ничего не поделаешь. И усевшись обратно, шаман послал мысленный зов: "Вервель!"
Семикар появился практически сразу, видимо, охранял покой верховного шамана. И поклонившись, он сходу выпалил:
— Учитель, погода настраивается. Мы продолжаем погоню?
— Нет Вервель. Мы идем к горе Анхат. Между нами и остверами ламия, и ее не одолеть.
— Понял. Мне отдать приказ, чтобы воины седлали оленей?