Обед при свечах был устроен в Доме Адмиралтейства, в маленькой столовой с чудовищными обоями и претенциозными картинами, изображающими морские победы над французами. Горбачев и Раиса вошли, держась за руки. Горбачев был в своей наилучшей форме: обаятельный, живой, откровенный, оптимистичный, но в то же время серьезный.
Он утверждал, что ничто не заставит его отказаться от стратегической цели — преобразования страны и создания рыночной экономики. Но каждая страна должна найти наиболее подходящие для нее формы, в России существует сильное сопротивление переменам. Иностранцы придают большое значение приватизации земли, но русские крестьяне считают, что земля— от Бога… Изменить их взгляды гораздо труднее, чем это представляется иностранцам.
Как сказал Горбачев, если он добьется успеха, люди забудут о своей критике, если же потерпит неудачу, «тогда и десять ангелов нас не смогут спасти»… Но он уверен, что все будет в порядке».
Да, Горбачев был уверен, что «все будет в порядке», — а какой смысл был заложен в его словах, мы узнали в августе 1991-го.
Часть 6
ГКЧП. ПЕРЕВОРОТ ГОРБАЧЕВА И ЕЛЬЦИНА
Вернувшись в Москву из Лондона, Горбачев немедленно развернул кипучую деятельность по подготовке государственного переворота. Активно подыгрывал ему Ельцин. В субботу 20 июля он подписал Указ, запрещающий деятельность парторганизаций «в государственных органах, учреждениях и организациях РСФСР». Это называлось «департизацией» (термин Г. Попова). Акция была рассчитана на то, чтобы спровоцировать резкую реакцию предстоящего через несколько дней Пленума ЦК КПСС.
Как президент СССР, Горбачев был полномочен отменить Указ Ельцина, однако под разными предлогами отказался это сделать. В то же время в Москве провокаторы, среди которых выделялся, конечно же, Александр Яковлев, по-прежнему похожий «на лягушку, страдающую поносом», — распространяли слухи, будто Шенин намерен возглавить в ближайшее время «реваншистский демарш». В эти же дни сам Горбачев окружил Шенина исключительным личным вниманием. «Ни разу спать не лег, — рассказывал Олег Семенович, — не позвонив сначала мне. Что да как? Яковлева называл сукой».
Задним числом смысл этих ухаживаний понятен. В том составе Секретариата ЦК Олег Шенин, в силу малого опыта жизни в московском политическом серпентарии и некоторых черт своего характера, был единственным, кого можно было бы в принципе спровоцировать на решительные шаги. Все остальные были осторожными и недоверчивыми. Поэтому ставка была сделана на втягивание в провокацию именно Олега Семеновича.