Поисковикам везло, если это можно назвать везением – за три дня они нашли четыре медальона и даже две капсулы, обе целых, хорошо закрученных.
Обустройство позиций говорило о том, что это были советские укрепления. Хотя можно ли их укреплениями назвать?! Немецкие позиции были оборудованы гораздо лучше и даже комфортны. Когда Михаил увидел их в первый раз, ещё пару лет назад, он так и подумал – комфортны.
Команда собрала останки восьми человек. Гильз и осколков снарядов было без счёта, их уже не пытались собирать. Обнаружили бруствер немецкой огневой точки – в глубине песчаного вала ещё сохранились полусгнившие мешки, из которых немцы складывали стенки. В раскопах этого бруствера Михаил сделал любопытную находку – лезвие странного ножа. Рукоять ножа, по всей видимости, была деревянной и полностью сгнила, оставшееся железо по форме напоминало кусок косы. Михаил старательно зафотографировал находку и аккуратно запаковал в полиэтиленовый мешочек.
– «Усталые, но довольные...», – процитировал Михаил, когда поздно вечером последнего дня поисков команда ввалилась к нему в квартиру. – Наконец-то мы дома.
Даже не помыв руки, ребята принялись выкладывать трофеи на стол в гостиной. Но, забыв позаботиться о себе, они очень бережно и аккуратно относились к своим находкам, каждую выкладывая на отдельную салфеточку.
Потом мать Михаила позвала всех на кухню ужинать. Пока мылись, пока ели, незаметно пролетело около часа. Вернувшись в гостиную, Михаил застал у стола деда. Старик дрожащей рукой прижимал к груди заржавелое лезвие и что-то бормотал, по щекам его текли слёзы.
– Дед! Деда, ты что? – Михаил встревожено бросился к нему.
– ...Витька... это Витька... Соболев. Это его нож... не спутать, – от волнения дед не мог говорить связно. – Он меня этим ножом... а забрать не успел... Ты дашь его мне?
Последний вопрос прозвучал такой жалобной мольбой, что Михаил, едва глянув на товарищей, тотчас согласился. И старик как-то сразу успокоился, позволил увести себя в комнату, но до самой ночи не выпускал железку из рук, а на ночь положил под подушку, словно ребёнок любимую игрушку.
***
Морозное утро следующего дня началось с налёта, затем на позиции обрушился настоящий шквал артподготовки и миномётного огня.
– Матерь Божья, что делают, гады! – Витька вжимался в мёрзлую землю и прикрывал рукой Славкины плечи, словно мог в этом мелком окопчике защитить мальчишку от осколков. Славка, молча, глотал слёзы ужаса и старался сползти как можно ниже в окоп. Пока не закончится обстрел, всё, что они могли сделать, это постараться не попасть под рвущиеся вокруг снаряды, выжить.