К былому относятся те, кого мы слишком хорошо знали, — соцартовские вожди и кумиры. Все они и есть история, воплощенная в своих любимцах. Полуразвалившиеся, покрытые трещинами и лианами истуканы — иллюстрация к прогрессу. Время так поработало над историей, что оставило от нее одни руины.
Зато молодость, скорее — нетленность, сопутствует вечному настоящему, торжествующему в этом буколическом ландшафте. Солнце, море, скалы и кипарисы — атрибуты природного, внеисторического времени, лишенного и прошлого, и будущего. Это — сплошное, застывшее, как муха в янтаре, «сейчас».
Создав изъятое из истории художественное пространство, Женя Шеф его не только населил, но и обжил, снабдив свой мир утварью.
Выполненные в стиле придуманного им «регрессивного дизайна», эти диковинные предметы обихода и приборы бытовой техники занимают промежуточное положение между живым и мертвым. Речь идет о проектах одушевленных вещей.
Делается это так. Сперва автор выбирает из повседневного быта такие предметы, которые теснее других срослись с человеком. У Жени Шефа это — обувь, часы и чаще всего телефон. Не зря именно он стал любимым изобретением щедрой электронной революции. Телефон — верный посредник, тайный наперсник, свидетель таких интимностей, о которых и не догадываются окружающие. Форма, как известно, должна соответствовать назначению, поэтому телефоны Шефа принимают антропоморфные, более того — пикантные черты и половые признаки. У телефона, скажем, появляется женская грудь, с сосками вместо рычажков, на которые кладется трубка.
Эту анимистическую технику склонный к манифестам Женя Шеф не оставляет без теоретического обоснования: «Античным статуям патина придает благородство, наши машины просто ржавеют. Значит, прогресс надо заменить регрессом. Дизайнер должен изготовлять вещь-фетиш, ценность которой будет с каждым днем расти, а не теряться. Спускаясь по эволюционной лестнице, такие вещи будут постепенно возвращаться из технологии в биологию».
В этой программе можно увидеть еще и нарядный рецепт укрощения технологической экспансии: чем вещь дороже, тем реже ее выбрасывают.
Source URL: http://www.novayagazeta.ru/arts/49419.html
* * *
Контакт - Авторские колонки - Новая Газета
Антиутопию может написать каждый. В сущности, сама жизнь — антиутопия. Она начинается с любви, а кончается смертью. Поэтому наиболее радикальная утопия отменила конец совсем и навсегда. В моем пионерском детстве об этом мы, понятно, не задумывались, удовлетворяя тягу к потустороннему научной фантастикой. (Глупее других были отечественная «Голова профессора Доуэля» и американский «Ральф 124С+»). Нанесенный в детстве урон оказался невосполнимым: я до сих пор люблю фантастику и тайком отождествляю ее с коммунизмом. Хотя в первой «научного» было не больше, чем во втором, она вправе так называться, ибо героем обоих был ученый.