«Все, что тебе государство дает, оно может отобрать», — говорил мне отец, вступая в Республиканскую партию и вешая на холодильник подписанную фотографию Рейгана.
Тогда я отцу не верил, сейчас вроде бы пора прислушаться. Говорят, с годами каждый вменяемый человек становится консерватором, которые мне начинают все больше нравиться. Я, скажем, люблю Честертона. «Чтобы белый столб оставался белым, — говорил он, объясняя свои консервативные взгляды, — его надо каждый день красить». Еще больше я люблю Черчилля, защищавшего старомодную политику, требовавшую от избирателя твердо знать, за что он голосует. И уж совсем блестящим мне кажется афоризм Хомякова: «В Англии каждый дуб — тори».
Как это дуб, я уже готов стать «тори», но не могу найти в Америке настоящих консерваторов. Беда в том, что Республиканская партия претендует на это место, запрещая правительству, с чем я еще могу согласиться, вмешиваться в экономику, но она же позволяет себе учить нас, как жить, и уж этого мне ей никак не простить.
Политика должна судить не выше сапога, не доходить до пояса, не трогать сердце и не морочить голову. Голосуя за президента, мы позволяем ему руководить страной, а не нами. Никакая власть не смеет меня учить, как верить — или не верить — в Бога. Она не должна вмешиваться в интимную жизнь, мешая взрослым людям любить, кого и как хочется. И уж точно, что рвущиеся к власти мужчины не могут решать за женщин, делать им аборты или нет. Если им приспичило вмешиваться в домашние дела, пусть отберут скорострельное, да и всякое другое, оружие у фетишистов ствола, чтобы не плодить берксерков.
Всего этого, однако, мы не найдем в платформе республиканцев, и я не стану за них голосовать, пока они со мной не согласятся.
Четыре года назад, отдав свой голос Обаме, я чувствовал, что участвую в истории. Но очень скоро мы забыли, что впервые выбрали чернокожего президента. Безалаберная политика младшего Буша, две войны, из которых одна точно была лишней, и всемирный кризис привел страну в такое состояние, что телекомик Джон Стюарт спросил Обаму, хочет ли он все еще быть ее главой.
Обама захотел, за что я ему благодарен. Я-то помню, что четыре года назад мы с женой взяли в банке наличные, запаслись бензином и боялись открывать газету, каждый день ожидая катастрофических новостей. Я не знаю, что сделал Обама, а с чем справилась сама Америка, но сегодня ей бесспорно лучше, чем тогда, когда 44-й президент принял страну от 43-го, и мне этого достаточно, чтобы помешать 45-му прийти на смену. «Усама мертв, General Motors жив», — суммировал вице-президент Джон Байден достижения босса.