Правы они были только отчасти. Демократом был и Трумэн, принявший доктрину сдерживания, заменившую «горячую» войну холодной, и Кеннеди, который заставил отступить Хрущева, и Клинтон, при котором Восточная Европа стала Европой просто. Это — правда, что республиканец Рейган затеял «Звездные войны», справедливо рассудив, что они быстрее разорят «Империю зла». Но правда и то, что республиканец Буш-младший заглянул в глаза Путина и разглядел там душу, которую с тех пор никто не видел, кроме патриарха. Дело не в стратегии, а в партийной риторике. Нашим нравится, что республиканцы звучат жестче, кричат громче и больше напоминают Старшего брата, от которого мы сбежали в Америку.
Важнее, впрочем, не внешняя политика, а внутренняя. Понятно, что выходцы из России панически боятся социализма, и демократы им представляются одним большим Шариковым, который хочет все взять и поделить среди бедных. Но наши в бедных не верят, ибо прибыли в Америку не богаче пассажиров «Мэйфлауэра». Советская власть поступила со своими евреями в 70-е примерно так же, как немецкая в 30-е: за границу выпускала, но имущества лишала.
Я-то ладно: к 24-м годам я ничего не нажил, кроме тех пустых бутылок, что не успел сдать. Но как быть с моим отцом, прожившим полвека в стране, для которой он строил локаторы, налаживал ЭВМ, изучал изотопы и готовил специалистов по кибернетике, когда ее перестали считать лженаукой? Нажитое им добро власть обменяла на 90 долларов. С этой суммы начиналась новая жизнь каждого эмигранта, но нам не приходило в голову жаловаться. Привыкнув верить пропаганде прямо наоборот, мы думали, что в Америке — не пропадешь, и не пропали, став одной из самых преуспевающих эмигрантских общин.
Успех награждает гордостью и карает высокомерием. Опыт бедности (точнее — нищеты: первое пальто я добыл в Армии Спасения, первый телевизор подобрал на обочине) мешает сочувствию. Вырвавшиеся из бедности презирают тех, кто в ней остался. Такой комплекс превосходства резонирует с идеологией Республиканской партии: из грязи в князи. Это, кончено, и есть американская мечта, которая обязательно подразумевает обе части формулы. Наверх можно подняться только снизу, поэтому богатством хвастают реже, чем бедностью. В ней нет ничего зазорного, если она преходяща. Хуже, если нет.
Демократы хотят помочь неудачникам, республиканцы стремятся им не мешать. Первые хотят взвалить бедных на плечи государства, вторые ему вообще не верят — как и те, кто жил в стране, где правительство определяло цены на масло, глубину патриотических чувств и уровень художественного реализма.