Тогда же — в ходе предвыборной кампании во Франции — ее президент Николя Саркози пошел по стопам Обамы и потребовал у Национального собрания принятия программы «Покупай только европейское».
Чуть позже Обама во время посещения одного из американских автозаводов заявил: «Мне ничего не нравится из того, что производится в Китае и продается здесь. Вещи должны производиться здесь, а продаваться там». Затем Обама заговорил о необходимости программы возвращения капиталов и реальных производственных мощностей американских ТНК на родину, в США. И почти сразу вслед за этим разразился негромкий, но важный скандал. Пентагон начал широкомасштабную проверку американской военной техники, поскольку выяснилось, что в ней работает (а иногда не работает) огромное количество контрафактных китайских микросхем.
В том же 2012 году ЕС инициировал закон о выплате зарубежными авиакомпаниями, выполняющими рейсы в Европу, особого «экологического сбора». Китай и еще 25 стран, включая Россию, заявили, что примут ответные меры. Пекин тут же пригрозил аннулировать уже почти согласованный большой заказ на лайнеры A-380…
В итоге, по данным ВТО, в 2012 году в мире было принято в три раза больше протекционистских мер, чем мер по либерализации торговых режимов.
В ходе кризиса расширилось и применение такого «тяжелого» экономического оружия, как торговые эмбарго. Которые вводились или ужесточались (против Ливии, Ирана, Сирии, Северной Кореи и т. д.) как путем «продавливания» запретительных торговых санкций через международные организации, так и введением режима санкций в одностороннем порядке (этим особенно активно пользовались США).
А в ходе «арабской весны» пошли и торговые войны других типов, никак не связанные с проблемами соблюдения/несоблюдения правил ВТО.
Один из примеров таких войн — террористические действия против персонала и имущества китайских и (иногда) российских производственных и торговых корпораций в ходе «цветных революций» в Ливии и Египте (это мы, напомню, обсуждали в книге «Политическое цунами»).
Второй пример — нынешняя война в Мали. Конечно же, ее приоритетные цели — исключительно важный для Франции контроль над урановыми резервами Нигера и потенциальными урановыми ресурсами Мали. А также — дестабилизация Африки и, соответственно, торможение экономической и политической экспансии на континент Китая.
Однако по утверждению одного из осведомленных экспертов, в военной кампании в Мали «очень силен запах кокаина». Речь идет о борьбе за контроль кокаинового транзита из Латинской Америки в Европу через Западную и Северную Африку. Причем главная борьба идет между боевыми структурами радикального исламизма — и альянсом криминала и спецслужб ряда стран Африки (прежде всего, Нигерии), Европы (Албания — Косово, Италия и др.), а также США. «Цена вопроса» — огромные (причем не фиктивно-деривативные, а реальные) денежные потоки от европейской торговли наркотиками, которые всем оказались особенно нужны в условиях кризиса.