II
Серый дом с высоким фронтоном, в котором рос Йоханнес Фридеман, стоял у северных ворот старинного, едва ли даже среднего по размерам торгового города. Через входную дверь вы попадали в просторную, выложенную каменной плиткой прихожую, откуда наверх вела лестница с белыми деревянными перилами. На стенных драпировках гостиной второго этажа красовались поблекшие пейзажи, а вокруг тяжелого стола красного дерева, покрытого бордовой плюшевой скатертью, стояли стулья с прямыми узкими спинками.
Здесь у окна, под которым всегда пышно цвели красивые цветы, он часто ребенком сидел на маленькой скамеечке в ногах у матери и, глядя на гладкий седой пробор, доброе, мягкое лицо, вдыхая всегда исходивший от нее еле уловимый запах, слушал, к примеру, какую-нибудь волшебную историю. Или послушно смотрел на портрет отца, приветливого мужчины с седыми бакенбардами. Отец теперь на небесах, говорила мать, и ждет их всех к себе.
За домом находился небольшой садик, где, несмотря на сладковатое марево, наплывавшее с соседней сахарной фабрики, летом обычно проводили добрую половину дня. Там стояло старое, узловатое ореховое дерево, и в его тени маленький Йоханнес, расположившись в низеньком деревянном кресле, часто колол орехи, а госпожа Фридеман и три взрослые уже сестры сидели в палатке из серой парусины. Взгляд матери, однако, часто отрывался от рукоделия, с печальной приветливостью обращаясь на ребенка.
Он не был красив, маленький Йоханнес; скорчившись в креслице, неутомимо ловко орудуя щипцами для орехов, с угловатой высокой грудью, сильно выпирающей спиной и очень длинными, тонкими руками, он являл собой в высшей степени странное зрелище. Кисти и стопы, впрочем, были узкими и имели нежную форму; у него также были большие, карие, как у косули, глаза, мягко очерченный рот и чудесные светло-каштановые волосы. Хотя лицо столь жалко вжималось в плечи, его все же можно было назвать почти красивым.
III
Семи лет его отправили в школу, и тут годы полетели однообразно и быстро. Каждый день немного смешной, важной походкой, иногда свойственной уродцам, он шествовал между островерхими домами и лавками к старому школьному зданию с готическими сводами, а сделав дома уроки, читал какую-нибудь из своих книг с красивыми пестрыми обложками или возился в саду, пока сестры вместо хворой матери хлопотали по хозяйству. Они выходили и в свет, так как Фридеманы принадлежали к высшим кругам города, но замуж еще, к сожалению, не вышли, ибо были не то чтобы богаты и довольно-таки уродливы.
Время от времени Йоханнес тоже получал приглашения от сверстников, но общение с ними приносило ему мало радости. В играх их он принимать участие не мог, а поскольку приятели по отношению к нему всегда бывали смущенно сдержанны, дружбы выйти не могло.