— Давай куда-нибудь пойдем и отметим это событие.
— Хорошо, — я оперлась на локоть, закурила сигарету и посмотрела как серебрятся его баки. Он лежал, заложив руки за голову, и я с наслаждением смотрела на линию его плеч и груди. Указательным пальцем я провела от губ до пупка и от пупка до туго натянутых мускулов бедра.
— Куда ты хотел бы пойти? — спросила я.
— Давай еще несколько минут подумаем об этом, — сказал он, улыбаясь мне своими черными глазами и притягивая меня к себе для поцелуя.
Я ощущала густоту его волос на затылке, пропуская их сквозь пальцы, и опять почувствовала щетину на щеках, которая показывала, сколько прошло времени с утра, когда он побрился в Лондоне. Вблизи его баки не были ни тонкими, ни аккуратными, а скорее густыми и взлохмаченными, волосы же — черными с серебром. Зубы, несмотря на никотин, были очень белыми. Я всегда забывала, пока не видела вблизи его рот, что они не слишком ровные, один из передних зубов выдавался вперед. Его рот, чувственный в момент близости, обычно был твердым и упрямым, а полная нижняя губа придерживала тонкую верхнюю. В морщинках в углах глаз прятались прошлые страдания, глубокие и затаенные. Это было лицо мужественного, но несчастливого человека.
Мы начали заниматься любовью. Его самоуглубленность могла показаться эгоистичной, но меня она гипнотизировала. Часть его успеха у женщин можно отнести за счет его взгляда. Одной из весьма привлекательных сторон личности этого поразительно обаятельного мужчины было его умение гипнотизировать в постели. Мне хотелось, чтобы он меня загипнотизировал, и я знала, что Скотт может это сделать, полностью расслабив меня. Я знала, что с ним не будет неловкости, уменьшающей страсть объятий, и эта его способность, которой, наверное, соблазнились многие женщины, была мне нужна больше всего для того, чтобы снять страх сделать неловкое движение и перед осознанием своей неадекватности в восприятии мира. Время от времени я прятала свой страх и позволяла себя загипнотизировать, считая эту его способность эротичной.
— Пойдем, мистический мужчина, — сказала я, — давай выйдем и выпьем что-нибудь.
— Почему я такой таинственный?
— Ты такой разный. Если бы мы были персонажами театра теней, то твой облик не был бы человеческим.
— Если бы мы были персонажами театра теней, то я сильно подозреваю, что только у меня был бы человеческий облик, а все остальные выглядели бы как роботы.
Смеясь, мы оделись и не спеша спустились вниз.
— Я начинаю чувствовать себя туристом в этом городе, — сказал Скотт, ловя такси у гостиницы, — давай вообразим себя туристами на башне Бикмана и посмотрим заход солнца над Манхэттеном.