и спрашивал Ростопчину (известная поэтесса XIX века. — В. К.), как это выражение перевесть по-русски, но она не сумела», — писал П. Чаадаев в 1851 году. Да, буквально «не перевесть», потому что идиомы никогда и не переводятся буквально; не скажешь: «склонение подколенной жилы» — «поджилки трясутся» сказать можно.
Иногда все-таки приходилось приспосабливаться к французским понятиям и переводить их на русский язык. В XVIII веке говорили хладномыслие при французском sens froid (холодный рассудок), в пушкинские времена в речевой обиход вошло совершенно русское слово хладнокровие («Его убийца хладнокровно…»). Не мысль, а кровь — образ, который понятнее русскому.
Обратим внимание вот на что. Почти все замены французским словам существовали в XIX веке, но все они пришли из церковно-книжного языка. Литературно русскими стали они позже, точнее сказать — проникали из высокой книжности в обычную речь не без воздействия как раз этих французских слов: легкомыслие (или легкоумие) — с 1715 года, скромность — а 1752 года, безмятежность — с 1799 года, безропотность — с 1847 года, сдержанность — с 1869 года, вмешательство — с 1875 года и т. д. Появлялись они поначалу лишь в переводах, особенно — с французского языка, затем попали в частные письма и в бытовые комедии, которые всегда предпочитают разговорные словечки.
Снова и снова замены иностранным словам составлялись из давно известных частей славянских слов — из хладно, из ость или ность, из ство и других. Подобные «искусственные» слова как бы переводят на русский язык проникающие в быт неведомые прежде оттенки понятий. Слова эти могли нравиться или не нравиться, их осуждали или нет, но вдруг в них возникла нужда, понадобились сразу все эти по видимости неуклюжие сложные слова со старинными высокого обличья суффиксами. Радищев и особенно Карамзин в конце XVIII века своим авторитетом осторожно ввели их в литературный оборот, и уже не отдельные словечки такого рода, а все они, весь этот тип слов широко распространился в книжной речи, оттесняя и французские слова, которые они заменяли, и старинные русские, которые некоторое время являлись эквивалентами французских. Так новый способ образования слов на русских корнях создал плотину на пути распространения множества слов иноземного образца; без них в современной речи нам многого бы не хватало.
Трудности возникали при переводе научных терминов. 16 мая 1824 года профессора Московского университета на своем заседании «думали, как перевести originalité — естественность, подлинность, особенность? вместо