да
мать в отношении к своим родителям употребляли редко, отчасти и потому, что воспринимались эти слова как высокие, книжные;
отец — и духовный чин (святой отец),
мать — и
матерь (божья). Зато постоянно употребляют литературные герои, в частности — и у Пушкина, слова
матушка да
батюшка.
Впрочем, социальное расхождение отразилось и тут. У дворян батюшка и матушка, горожане среднего достатка и разночинцы — папаша и мамаша, а купеческое сословие — тятенька и маменька. Кто называл отца своего тятенька — верный знак, что необразованный человек.
Из французского языка пришли в городскую речь papa да maman, много бытовых разговоров записано в XIX веке, особенно в светском обществе, именно так и передают в них эти слова. В тех же домах, где предпочитали говорить по-русски, писали просто: папа да мама, однако слова не склоняли, говорили от папа́, к папа́, о папа́. А в простых семьях сохранялось русское слово, которое и склонялось. «Только слышалось по временам — па́па, ма́ма», — вспоминал Л. Ф. Пантелеев. По мнению молодежи 60-х годов XIX века, дети должны были называть родителей по именам. Мама, мамочка, мамуля решительно изгонялись, но, вспоминала Е. Н. Водовозова, «скоро многим матерям пришлось сознаться, что они не в состоянии подавить желание слышать заманчивое для слуха женщины слово мама!» Свидетельство — вместе с другими — поучительное: во все времена попытка сменить обращение идет от молодежи, решительной и безапелляционной в суждениях.
Впоследствии русское и французское слова сошлись, так что манерность французского произношения, осознаваемая изначально, изжита. Русские классики со второй половины XIX века дают только русскую форму папа да мама, следовательно, именно она и является для нас образцовой. Исчезли (к сожалению!) уменьшительные и уважительные народные формы с суффиксами.
За полвека русской жизни, с 1840-х до 1890-х годов, в смене слов запечатлелась история отношений между детьми и отцами. Н. В. Шелгунов выразил ее четкой формулой: «Вообще недоразумения между отцами и детьми разрешались в шестидесятых годах легко, и прежняя форма семейного управления уступила сама собой свое место новой форме, основанной на большем равенстве и свободе. Когда я был маленьким, нас учили говорить: папенька, маменька и вы, потом стали говорить: папа, мама и тоже вы; в шестидесятых годах резкая реакция ниспровергла эти мягкие формы, и сами отцы учили детей говорить: отец, мать, ты. Теперь говорят: папа, мама и тоже ты. Вот простая и наглядная история вопроса об отцах и детях за шестьдесят лет».