, или пробел, или недостаток… И вот подвертывается слово дефект и берет верх как совсем непонятное и тем освобождающее от труда разбираться в оттенках мысли и в оттенках смысла слов».
В самом деле, что такое недочет? Недостаток чего-то, выявленный в результате подсчета, или недостаток, понятый как ошибка. Что такое пробел в переносном смысле слова? Недостаток, понимаемый как упущение. Только в переносном смысле само слово недостаток — действительно недостаток, но понимаемый как погрешность. Да, именно так во всех словарях самого разного времени отмечены смыслоразличительные тонкости, ускользающие от поверхностного внимания: это соответственно небольшое упущение — большая ошибка — серьезная погрешность, в которой виновник может быть обвинен, потому что последнее ведет к изъяну.
Сказать вместо всех этих слов, всегда четко и сознательно различающих упущение неопытности, ошибку случайности и сознательную погрешность, — сказать однозначно: дефект — значит свалить все в одну кучу, затушевать различия в исполнительности и в качестве работы и работника. В подобной замене неуважение не только к русской речи, но и к человеку, к работнику.
Однако способ выявления родового слова путем заимствования из чужих языков, по-видимому, все больше распространяется. Трудно решить, хорошо ли это. Термин, конечно, нужен, но жаль расставаться со многими русскими словами, вроде напряжение, усталость, надсада и т. д., заменив всех их словом стресс. Надобности в этом для разговорной речи нет никакой, ведь и русские слова по-своему отвлеченного свойства и являются книжными, а каждое из них выражает особый характер такого «стресса».
Вдумайтесь в них, в такие слова, как дефект или стресс. Разве скрыто за ними какое-то объяснение? Разве точно передают они состояние человека? Нет, в них — просто констатация факта, поверхностное отношение к делу, равнодушие. Вряд ли такие слова когда-либо войдут в активный оборот разговорной речи. Противоположно это духу русской речи. Не ищет она одной только отвлеченной пользы мысли, ей еще и красота нужна.
«Травки… Цветочки… Ягодки…»
Иной читатель подумает, будто мы оправдываем изобилие иностранных слов в нашей речи. Это неверно: мы пытаемся понять, зачем они появляются, ведь возникают они всегда.
Во все времена разговорный или научный язык употреблял слова, неизвестные многим, в том числе и иностранные. Примеров приводить не нужно, они известны. Даже барышни середины XIX века с петербургских окраин «высыпали на общественную арену во всяких удивительных женских одеждах, упомнить названия которых так же нелегко, как нелегко упомнить все ботанические названия двухсот сорока тысяч растений, известных ученому миру!» — говорит бытописатель И. Генслер. А сколько других показаний на этот счет можно сюда прибавить! И в быту — иностранные, и в науке (ботанике) — тоже, одни иностранные и притом такие, каких сегодня в нашем словаре уже не осталось. Из пятисот названий тканей, одежд, украшений, шляпок, фурнитуры и прочего, иностранных слов, какие были в ходу сотню лет назад, до нас дошло от силы десяток. Эти слова — однодневки. Но именно с ними отчего-то никто и не борется.