Сквозь призрачную туманную дымку просвечивались одинокие деревья, обросшие густым мхом, лишайником и болотными водорослями, страшные как неведомые чудища. Дороги перед ними не было, однако, епископ, ведя под уздцы Скоронога, нащупывал перед собою посохом твердую почву. По правую и по левую сторону посох часто уходил наполовину в топь: они шли по межболотной тропе, которая и считалась в землях Туманных болот дорогой.
Шли медленно, постоянно оборачиваясь по сторонам. Марк держал меч наперевес. Вокруг царила невыносимая зловещая тишина: ни криков болотных птиц, ни кваканья лягушек. “Скорее бы вылезло какое-нибудь чудище”, – пожелал Марк. Мучительное, напряженное ожидание засады – неприятнее всякой напасти, а хуже некуда – ощущение неизвестности. Кто на сей раз будет противником? Разбойники? Арпаки? Керкопы? Или кто-то еще страшнее?
Но пока что врагами оставались только собственные страхи и непроглядный туман, густевший с каждым шагом. Видимость сократилась до пяти метров. В очередной раз оглянувшись по сторонам, Марк споткнулся о кочку и неловко шлепнулся носом в грязь.
– Проклятые болота! – ругнулся Марк, поднимаясь на ноги. Повозка исчезла из виду, и это было неприятней всего.
– Никта! Брат Ортос, где вы?
– Ого-го-го-го-у! – раздался очень отдаленный голос.
“Ничего себе, как оторвались! – удивился Марк. – И это за какие-то десять секунд!”
Окончательно дезориентировавшись, Марк побрел туда, откуда раздался голос. Прибавить темп оказалось невозможно, в ботинки набралась вода и противно чвякала. Появились топи. Ноги то и дело проваливались одна за другой в грязь. Марк понял, что сбился с пути и идет неизвестно куда, возможно, в самые глухие и непроходимые болота.
…Это было невероятно, необъяснимо, но страх абсолютно исчез! Заблудившись в безлюдных трясинных болотах, о которых ходили самые ужасные слухи, Марк совершенно ничего не боялся, напротив, чувствовал упоительное спокойствие. Душа возрадовалась такому обстоятельству, на какой-то миг Марк поверил, что после испытания в Песках, он избавился от своих страхов. Но какое-то внутреннее, очень сильное чувство из глубин человеческого духа свидетельствовало едва уловимой тревогой, что это недоброе спокойствие.
Разбираться в своих чувствах Марк не собирался: нужно было найти друзей. Он покричал несколько раз, но ответом была мертвая тишина. И снова произошло необъяснимое. Вместо того чтобы не на шутку испугаться, Марк разозлился на епископа и хранительницу: почему они не пытаются его найти?! Впрочем, злость вскоре обратилась к собственной судьбе.