Епископ еще что-то говорил, обращаясь к Совету, но Марк его не слышал. Его наполнила волна непостижимых чувств. Его жизнь меняется. Что-то происходит в душе. Что-то искореняется, что-то произрастает. Он не понимал, что происходит, знал лишь одно – он уже не останется прежним.
* * *
Чтобы успокоиться Марку оказалось достаточно миновать три-четыре коридора с волнистыми узорами, навевающими сон. Пока они с епископом дошли до тронного зала, Марк ощутил сладкое убаюкивание от созерцания этих росписей.
– Брат Ортос, давно хочу спросить: почему именно я стал Седьмым миротворцем?
– Это знает лишь Всеведающий, пути Его неисследимы. Но я точно знаю, что миротворцами становились те, кто сильно жаждал и долго искал этого.
– Не скажу, что я долго искал… но жаждал – это точно, – признался Марк. – Однако и представить себе не мог, что мои мечты сбудутся… в такой форме.
– Сбывшиеся и несбывшиеся мечты во власти нашего выбора.
– Но я думал совсем о другом, когда мечтал.
– Наши мысли никогда не откроют нам, кем мы являемся. Не откроют этого и наши слова. Даже наши поступки не покажут нам, кто мы есть. И только выбор, который мы делаем, откроет нам, кем в действительности мы являемся. Ты предстал перед выбором: принять призвание миротворца или не принять. И ты принял.
Огромнейший тронный зал был раз в десять больше предыдущего; стены его украшали такие же усыпляющие узоры. На высоком троне сидел король Морфелона Агапит Теодоний – глубокий старик с длинной седой бородой и усталыми задумчивыми глазами. Одетый в золоченые, но неяркие одежды, глава государства склонял голову под тяжестью большой тиары, тусклой как давно нечищеный музейный экспонат. Перед ним за крошечным столиком сидел писец, а подле него переминались с ноги на ногу от долгого стояния двое вельмож в запыленных походных одеждах.
– Отслужил, значит, епископ Мелиса и Туманных болот, – медленно говорил король, смотря не на вельмож, а в пол. – Упокоился в мире старик, друг моей далекой юности. …А епископу Южному напиши: волей Всевышнего, пусть прибудет в Морфелон для рукоположения.
Король говорил так тихо, что если бы не хорошая акустика огромного зала, его бы никто не услышал. Завидев прибывших, король поднял клонящуюся голову и не то вопросительно, не то сочувственно посмотрел на Марка.
– Сиятельнейший Патриарх, к вам прибыл Седьмой миротворец Маркос-северянин, из страны Дальних земель, – глуша собственный голос, чтобы не показаться слишком громким, сообщил епископ.
– Миротворец. Хвала Спасителю, – еще тише промолвил король, и его голова ещё больше опустилась вниз.