– Тогда удачи тебе. Держи нас в курсе, слышишь, ладно? И будь подальше от неприятностей, девочка.
Через тридцать минут Трейси была уже в воздухе, направляясь к Филадельфии.
***
Она остановилась в Хилтоне и привела в порядок свое единственное хорошее платье. В 11.00 на следующее утро она вошла в банк и обратилась к секретарше Кларенса Десмонда:
– Привет, Мэй.
Девушка с изумлением воззрилась на Трейси, как будто перед ней стояло приведение.
– Трейси! – Она не знала, куда деть глаза. – Как ты?
– Отлично. Мистер Десмонд на месте?
– Я… Я не знаю. Давай я посмотрю. Извини.
Она поднялась, возбужденная, и исчезла в кабинете вице-президента. Через несколько минут она вышла.
– Ты можешь войти.
Она притиснулась к двери, когда Трейси проходила мимо.
– Что это с ней, – удивилась Трейси.
Кларенс Десмонд стоял около письменного стола.
– Здравствуйте, мистер Десмонд. Вот я и вернулась, – живо сказала Трейси.
– Зачем? – голос звучал недружелюбно. Определенно недружелюбно. Трейси удивилась. Она поднажала:
– Вы всегда говорили, что я лучший оператор, которых вы когда-либо встречали, и я подумала…
– Вы подумали, что я вам предоставлю вашу прежнюю работу.
– Да, сэр. Я еще не потеряла квалификацию. Я могу еще…
– Мисс Уитни, – больше уже не Трейси, – простите, но то, что вы просите, невыполнимо. Я уверен, вы понимаете, что наши клиенты не захотят иметь дело со служащим, который отбыл срок в исправительной колонии за вооруженное ограбление и покушение на убийство. Это плохо может отразиться на репутации нашего банка. Думаю, маловероятно и то, что с вашим прошлым любой другой банк возьмет вас на работу. Я советую вам попытаться найти себе работу, более подходящую в вашем положении. Надеюсь, вы понимаете, это не мое личное мнение.
Трейси выслушала его речь сначала в шоке, потом с растущей ненавистью. Он отнесся к ней, как к отверженной, как к прокаженной.
Мы бы не хотели потерять вас. Вы одна из наших самых ценных сотрудников, вспомнила она.
– Еще что-нибудь, мисс Уитни?
– Все. – Трейси хотела еще много сказать, но поняла, что в этом нет нужды.
Трейси повернулась и вышла из кабинета, лицо ее горело. Глаза банковских служащих были устремлены на нее. Мэй уже пустила слушок – осужденная возвратилась. Трейси шла к выходу, гордо подняв голову.
Я не позволю им так ко мне относиться. Единственное, что у меня осталось, – это гордость, и я не позволю никому отнять ее у меня.
Трейси в тоске просидела весь день у себя в номере. Как она могла подумать, что ее примут здесь с распростертыми объятиями? Она стала притчей во языцех.