– (Смеется). Отвыкла.
– Простите, вы не кокетничаете?
– Ничуть. У меня 40 лет диссидентского стажа, я человек обстрелянный и не таких, как Путин, видала. Бывало куда страшнее, а потом, блюдечко с полонием, с таллием или просто пуля гораздо лучше ареста. Если уж выбирать, я предпочту выпить отраву – это быстрая смерть, которой только можно себе пожелать. Они еще и не на такое способны…
– Вы свободно владеете английским и французским, читаете на латинском, немецком, древнегреческом и итальянском… Скажите, подобный объем познаний не отягощает?
– Ну, в лингвистике они у меня как раз небольшие. Наши предки – российское дворянство (я к нему тоже принадлежу) и не только дворянство – в гимназиях изучали три иностранных языка. Нам уже давали жалкие огрызки латыни, а они, действительно, могли целые главы из Тацита произносить и древнегреческим не на нашем владели уровне. Я вот успела усвоить лишь то, что профессор Ярхо на первом курсе в инязе преподавала. В дореволюционных гимназиях же изучали французский, немецкий и знали их в совершенстве, а все приличные семьи нанимали еще английских учителей.
В совершенстве я владею только французским. По-английски свободно читаю, понимаю его, но говорю на туристическом уровне с достаточно плохим произношением. По-немецки читаю с трудом, по-итальянски увереннее, но не говорю вообще, так что гораздо лучше лингвистики знаю историю, философию, литературу. К сожалению, из-за долгих отсидок я просто не имела возможности ей заниматься – здесь в первую очередь практика языковая нужна.
– Как вы сегодня считаете: жизнь удалась? Можно ведь было распорядиться ею немного иначе – ведь правда?
– В принципе, если завтра, получив блюдечко с полонием или пулю, умру, то с сознанием: все, что было в моих силах, сделала и ничего качественно нового уже не совершу. Дерево я не посадила – сельское хозяйство не люблю, сына, увы, не родила – некогда было (а потом, в 91-м, стало уже поздно кого-то рожать). У нас и было-то только три спокойных года до чеченской войны, а вот книги – да, написала. Три вышли, на подходе еще две… Ничего принципиально иного уже я не сделаю, но важно дойти до конца. Как сказал протопоп Аввакум, «не начавший блажен, а кончивший».
– Вам нравятся пародии, которые делает на вас Максим Галкин?
– (Морщится). Галкин – это не только не Шендерович, но даже не Жванецкий.
– Вы цените Шендеровича выше Жванецкого?
– Ну, разумеется. Это талант на уровне Салтыкова-Щедрина – он великий сатирик и очень смелый, а что касается Жванецкого… Райкин вообще смеялся в основном над парикмахерскими и химчистками, а Галкин не сатирик и не пародист, а придворный шут и ничего неприятного власти не скажет. Вот уже который год он пародирует мои взгляды на коммунистов, но даже не заикнется о моих отношениях с Путиным, с чекистами – у него никакой актуальности нет. Если бы я могла, запретила бы ему мое имя использовать, но ему все равно. Деньги он зарабатывает, и больше его ничего, по-моему, не интересует.