Под лопатку больно вдавился вывороченный булыжник, поясницу холодила дождевая вода, скопившаяся в небольшой луже. Викториан качнулся ко мне, стремительно проворачивая узкий недлинный меч в ладони, лезвие с тихим шорохом взлетело вверх, но опуститься так и не успело.
Откуда-то из подворотни вылетел сияющий всеми оттенками алого с проблесками золота метеор и буквально снес собой дудочника, с силой впечатывая того в стену. Со звоном ударился о булыжники мостовой выпавший из ослабевшей руки меч, когда харлекин вздернул змеелова вверх за горло, занося над Виком железный кулак, способный одним ударом разбить голову каменной статуе.
– Искра, стой!!
Металлическая ладонь замерла и медленно, неохотно разжалась. Я кое-как села, тихонько подвывая от вновь вспыхнувшей боли в разбитом колене, и подняла взгляд на дудочника, который таращился на меня поверх Искрова плеча.
Глубоко вздохнула, стягивая с лица повязку и наблюдая за тем, как фиолетовое пламя в ореоле души Викториана мгновенно опадает, сменяясь рыжеватыми переливами на фоне глубокой синевы.
– Поставь его на землю, пожалуйста, – попросила я харлекина, вслушиваясь в хрипы взятого за горло дудочника. – Он не нападет. И кажется, ему даже стало стыдно, но не уверена. Я не слишком хорошо понимаю значение того, что вижу.
Искра послушался, но полыхающая ярость у него так и не угасла – напротив, разгорелась еще сильнее. Железный оборотень едва сдерживался, чтобы не размазать змеелова по всему переулку тоненьким слоем, и в чем-то я была с ним солидарна – при одном взгляде на свое побагровевшее и распухшее вдвое колено мне становилось немного страшно.
– Мия? – Голос Викториана был тихим-тихим и почти несчастным, когда музыкант наконец-то поднялся на ноги, одной рукой держась за стену, а другой ощупывая затылок, которым, судя по всему, успел крепко приложиться.
– Знаю, что не слишком похоже, – развела руками я, наблюдая за тем, как Искра подходит ко мне ближе и осторожно, почти нежно кладет холодную железную ладонь на пострадавшее колено. Боль стрельнула аж до самой пятки, а потом все-таки неохотно начала стихать. – Но куда деваться.
– Ты что, не могла выбрать себе другой облик?!
На этот раз в голосе музыканта звучало неподдельное возмущение, граничащее с обидой. Мы с Искрой удивленно переглянулись, и я пожала плечами. Иногда люди – это нечто совершенно непостижимое. Даже в случаях, когда видишь их насквозь.
– Не поняла. Ты недоволен тем, что я позаимствовала тело, которое никому не жалко?
– И это ты называешь «никому не жалко»? – Викториан шагнул было ко мне, но одного взгляда железного оборотня хватило, чтобы дудочник благоразумно решил остаться на месте.