Еще долго после того как они уехали, Жозефина думала о Дэвиде. Она еще раз перебирала в памяти все сказанное им: «Привет, незнакомка… Мне ветчину в тесте и шипучку. Нет, лучше кофе. Пить холодное жарким вечером не рекомендуется… Тебе нравиться здесь работать?.. Сколько я тебе должен?.. Сдачу оставь себе… Рад был снова увидеть тебя, Жозефина…» – ища в словах скрытый смысл или нюансы, которые могла пропустить. Конечно, он и не мог сказать ничего такого, когда рядом сидела Сисси, но, в сущности, ему не о чем было говорить с Жозефиной. Удивительно, что он еще вспомнил, как ее зовут.
Она стояла перед мойкой в маленькой кухоньке ресторана, погруженная в свои мысли, когда Пако, молодой повар-мексиканец, подошел к ней и спросил:
– Que pasa, Josita? Ты так смотришь…
Ей нравился Пако – худощавый темноглазый парень лет тридцати, у которого всегда наготове улыбка и веселая шутка, когда ритм работы становиться напряженным и нервы у всех натянуты.
– Кто это?
Жозефина улыбнулась:
– Никто, Пако.
– Bueno. Потому что целых шесть голодных автомобилей уже с ума сходят. Vamos!
Он позвонил на следующее утро, и Жозефина, еще не сняв трубку, уже поняла, кто это звонит. Она думала о нем всю ночь.
Первыми его слова были:
– Ты, конечно, не придумала ничего нового. Пока меня не было, ты выросла и стала красавицей.
И она чуть не умерла от счастья.
Вечером этого дня он повел ее обедать. Жозефина была готова к тому, что они пойдут в какой-нибудь отдаленный ресторанчик, где Дэвиду можно будет не опасаться случайной встречи с кем-нибудь из друзей или знакомых. Но они пошли к нему в клуб, где все останавливались у их столика, чтобы поздороваться. Дэвид не только не стыдился того, что его видят в обществе Жозефины, а, напротив, явно этим гордился. И она любила его за это и по тысяче других причин. За то, как он выглядел, за его мягкость и понимание, за одну только радость быть с ним. Она раньше даже не догадывалась, что бывают такие чудесные люди, как Дэвид Кенион. Они встречались каждый день, когда Жозефина заканчивала работу.
Жозефине с четырнадцатилетнего возраста уже приходилось отбиваться от мужчин, потому что она излучала некую сексуальную привлекательность, бросавшую им вызов. Мужчины часто приставали к ней, пытались схватить за грудь или залезть к ней под юбку, думая, что таким образом могут возбудить ее, и не зная, насколько все это ей отвратительно.
Дэвид Кенион был совсем не такой. Ему случалось обнять ее одной рукой за плечи или прикоснуться к ней, и тогда откликалось все тело Жозефины. Раньше никто и никогда не будил в ней такого отклика. В те дни, когда она не видела Дэвида, она не могла думать ни о чем другом.