-
Вам дурно? - сипло
и осторожно,
будто боясь,
что громкий
голос обрушит
неустойчивое
равновесие
этого мира,
прошептал
Сомов.
-
Ты должен... Синяя
Долина. Больше
никто... Иначе...
Смерть... Холод...
Гибель... Лед...
Лед... Лед...
Незнакомец
замер. Тут Сомов
понял, что этот
человек не
дышит, и провел
рукой перед
его носом. Коснулся
руки – она была
твердая и холодная.
Это был не человек.
Это была статуя.
Сомов
схватил незнакомца
за плечо. Кошмар
отступил. В
Никите проснулся
и вступил в
свои права
врач. Это профессиональный
рефлекс - пусть
все рушится
вокруг, но в
пылающем мире
всегда останутся
две неизменные
значимые величины
- врач и больной,
которому необходима
помощь, которого
надо спасать.
Рука потянулась
к карману, где
был похожий
на старинный
портсигар
тревожный
медкомплект...
И
тут незнакомец
глубоко и судорожно
вздохнул, всхрапнул,
как лошадь.
Наконец, окружающие
воззрились
удивленно на
них, запоздало
осознав, что
в размеренное
течение событий
грубо втиснулся
непорядок.
Усатый
незнакомец
обхватил рукой
горло, закашлялся
судорожно. И
поднял на Сомова
глаза. Нормальные
испуганные
глаза с нормальными
карими, только
расширенными
зрачками.
- Что?
- просипел он.
- Что случилось?
- Вам
стало плохо,
- ответил Сомов.
-
Мне, - усатый
незнакомец
резко встряхнул
головой. - Плохо...
Плохо.
Он
опять закашлялся.
Поднялся и
побрел к дверям,
покачиваясь,
как пьяный, и
опираясь о
спинки сидений.
Двери распахнулись.
Сомов
понимал, что
должен вскочить,
ринуться за
этим человеком,
решительно
потребовать
объяснений.
Но он сидел, не
двигаясь, будто
примерз к неудобному
сидению. Ведь
в глубине души
он осознавал,
что это бесполезно.
Ничем этот
человек ему
не поможет...
Не
в силах сбросить
оцепенение,
Никита продолжал
сидеть, отстраненно
осознавая, что
давно проехал
свою остановку.
Он знал, что
стоит ему только
встать, как
разобьется
хрупкий кокон,
ограждающий
его от перемен,
и он останется
один на один
с новыми реалиями.
Сегодня что-то
еще будет. Сердце
щемило...
***
Гроссмейстер
тайных отношений
Абрахам Кунц
расплылся в
широком бесформенном
кресле, похожем
на пенящийся
расплавленный
каучук. Кресло
все время меняло
цвет, массировало
бесформенную
полуторацентнеровую
груду мяса и
комарино попискивало,
подавая какие-то
непонятные
сигналы.
Господин
Ким, сцепив
руки за спиной,
стоял в центре
круглого гулкого
зала, на потолке
которого бил
фонтан, и две
струи воды под
действием
гравитационных
концентраторов
ткали замысловатые
узоры. Кроме
кресла в зале
не было никаких
предметов
интерьера. Но
гость не обольщался.
Он знал, что
каждое его
движение, каждый
вздох контролируют
хитроумные
приборы.