— Нам нужно, чтобы адвокаты выиграли нам все деньги, которые возможно выиграть, — сказал Випл.
— Нам нужен дайс-адвокат, — сказал Экштейн. — Никто кроме него знать не будет, что он пытается защищать.
— Люди Жребия ненадежны, — сказал Випл.
[Опять смех, в котором можно расслышать и нервный хохот Випла. Слышен звонок домофона, и Випл, видимо, выходит из комнаты, чтобы ответить.]
— Надеюсь, Люк в порядке, — сказала миссис Райнхарт.
— Ничто не может причинить Люку вреда, — сказал Экштейн.
— М-м-м-м-м-м.
— О чем ты консультируешься со Жребием? — спросил Экштейн.
— Я только хотела узнать, как мне реагировать на известие о его смерти.
— И что сказал Жребий?
— Он сказал: радуйся.
Программа получилась интересной, с серьезными разговорами, активными действиями и вовлечением публики: глубокая драматизация отдельных ключевых вопросов нашего времени. Спонсору будет приятно.
Вот о чем я не думал, когда задыхался, хватал воздух ртом и, шатаясь, выбирался через дверь напротив аппаратной — туже, через которую Эрик вытащил тело Артуро. В коридоре я в первый раз за пятнадцать минут попробовал снова дышать, но глазам, носу и горлу по-прежнему казалось, что они заняты поддержанием костров, с которых глаз нельзя спускать ни на минуту. Эрик согнулся над Артуро, но когда я опустился рядом с ним на колени, чтобы осмотреть рану, увидел, что Артуро мертв.
— На крышу, — тихо сказал Эрик, поднимаясь. Из его темных глаз текли слезы, и, казалось, он меня не видел. Я заколебался, глянул на кубик и увидел, что не могу следовать за ним, а должен искать собственный путь. С улицы доносился вой сирен.
— Я иду вниз, — сказал я.
Он дрожал и, казалось, пытался сфокусировать взгляд на мне.
— Что ж, продолжайте играть в ваши игры, — сказал он. — Очень жаль, что вас не заботит выигрыш. — Его снова затрясло. — Если захотите меня найти, звоните Питеру Томасу, Бруклин-Хайтс.
— Ладно, — сказал я.
— Без поцелуя на прощанье? — спросил он и поспешил через вестибюль к пожарному выходу.
Когда он начал открывать окно в конце вестибюля, я опустился на колени рядом с Артуро, чтобы в последний раз проверить пульс. Рядом со мной открылась дверь, в коридор гротескно впрыгнул полицейский с искаженным лицом и сделал три выстрела через вестибюль; Эрик ринулся через окно и вверх по пожарной лестнице.
— Не убий! — воскликнул я, неуклюже поднимаясь. В дверях появился другой полицейский, оба уставились на меня, а потом первый осторожно двинулся по вестибюлю за Эриком.
— Кто вы? — спросил оставшийся полицейский.
— Я отец Форме из Святой Странствующей католической церкви. — Я вытащил аннулированную карточку Американской ассоциации практикующих психиатров и помахал ею.