двадцатилетнего восстания Нузинотов.
Искалеченная, лишенная двух пальцев рука, устремилась к
лицу Клер, словно желая погладить ее по щеке.
Она дернулась. Запястье обожгло болью.
- Не дергайся, ципа. Иначе я сломаю тебе локоть.
- Что вам надо? У меня нет денег, ни медяка! – простонала
Клер.
- Поди врешь, крошка?! - старик придвинулся так близко
что со стороны могло показаться, будто он прилип к ней.
- Нет. Я не вру! Отпустите!
Клер попытался освободиться, умело вывернув руку, но
вместо этого еще сильнее застряла в стальных тисках.
- Не спеши, милая, - наставительно протянул старик.
- Прошу, великие мученики, отпустите меня!
- Только после того как ты выслушаешь меня, - голос
пленителя изменился, стал холодным и тяжелым. Ощутив
мелкую дрожь, Клер поняла, что больше страшится этих
слов, а не ноющей боли.
Мертвый взгляд пронзил девушку насквозь. Старик не
шутил. Он не просто желал, а самым наглым образом
требовал разговора.
- Да поймите же вы: я ничем вам не могу помочь!
- Еще как можешь, мерзавка.
Старик зашелся в приступе яростного смеха.
Попятившись назад, Клер отчетливо различила протяжный
скрип плохо смазанных колес. Деревянная площадка, к
которой, казалось, было прибито тело инвалида, потянулась
вслед за девушкой.
- Отпустите! - она смогла сделать еще несколько шагов и,
зацепившись каблуком о выступивший из мостовой
булыжник, упала. Неудача обратилась спасительной
фортуной. Подвернув ногу она освободилась от трехпалого,
который повалившись набок, теперь пытался забраться на
свой хлипкий помост.
Не став дожидаться пока цепкие пальцы старика вновь
захватят ее в плен, Клер рванула вниз по дороге.
Ветеран что-то выкрикнул ей вслед. Но девушка смогла
разобрать лишь пару слов:
- Передай капитану, чтобы он убирался к праотцам! Это все
из-за Лиджебая! Он один виноват во всем… Только он
один!
Остановилась она только возле своего дома, шагов за сто –
силы окончательно покинули ее тело и Клер, тяжело дыша,
повалилась на колени, хватая ртом морозный воздух.
Окна дома светили весьма ярко, но девушка не спешила
переступать порог родного пристанища. Привстав, она
опасливо, на мысочках, словно идет по тонкому льду, стала
двигаться по мостовой, но не в сторону дома, а в обратном
направлении. С каждым шагом Клер удалялась от жилища
все дальше – окончательно теряя из виду призрачную
надежду на защиту.
Если бы позже ее спросили: почему она решила не
прятаться за крепкой дубовой дверью, а погрузилась в