– Вы упоминали родных… стало быть, в лечебницу его поместили родственники?
– Не думаю, что они получили какую-то выгоду от его смерти. Он был не настолько состоятельным человеком. Итак, вследствие особенности своего заболевания Ульрих Бекке не обращал внимания на слухи о призраках. Разумеется, его предупредили, что не следует выходить из палаты одному, но он мог попросту забыть об этом.
То, что излагал доктор, звучало вполне логично, и я не стала его перебивать. Пусть и были у меня сомнения насчет родственников. Может, наследства они и не получили, зато от необходимости платить за лечение избавились.
– Сиделка, пришедшая к больному с ужином, не застала его в палате и кликнула санитаров. Время было вечернее, но не позднее, персонал был на местах. Поэтому Бекке быстро нашли. Мертвым.
– Где?
– На нижнем этаже, в коридоре, ведущем от приемной к черному ходу. Черный ход, заметьте, был заперт изнутри. Лестница, по которой Бекке, по всей вероятности, спустился, находится за углом, так что упасть с нее он не мог.
– А освещение там есть?
– Есть газовый рожок, но на тот момент свет был выключен. То есть, Бекке спустился по лестнице, свернул за угол и умер. От невыясненных причин.
– А кстати – в палате он помещался один?
– Один. Методика профессора Сеголена не допускает проживания нескольких больных в одной палате.
– А-га. Но ведь палаты все равно должны запираться?
– Верно. Каждая палата запирается снаружи. Но на замок запирают только буйных. Каковых у нас почти не содержится. Остальных закрывают на задвижку.
А задвижку, подумала я, всяко можно отпереть изнутри. С помощью, например, шпильки или вилки. Хотя сумасшедшим вроде не должны давать острых предметов… ну да кто его разберет, этого Сеголена с его методикой.
– Значит, Бекке как-то сумел открыть дверь и выйти. А так как он смутно сознавал, куда идет, направился в дальний коридор и… Да, вроде ничего подозрительного, если б не слухи о призраках. Санитары ведь не следили за его палатой?
– Раньше он не предпринимал попыток открыть дверь. До этого раза.
А может, он и в этот раз не пытался. Кто-то открыл дверь и позвал Бекке. А он, как существо тихое и покорное, двинулся навстречу своей смерти. И застрелите меня из ржавого садового ведра, если доктору эта мысль не приходила в голову.
А ведь это гораздо хуже, чем пугать психов страшными байками. И то – снаружи вряд ли кто мог проникнуть. У парадного входа наверняка охранник, дверь заперта. Время было не позднее, персонал заметил бы постороннего. Весь вопрос, зачем все это нужно.
– Мы почти пришли, – сообщил Штейнберг.