Следующий пункт директивы гласил: «Выявить и учесть всех представителей антисоветских групп, формирований, только декларирующих свою борьбу с немцами, как, например, всякие украинские и польские военные формирования». Для чего «выявить и учесть»? Для последующей ликвидации. В «только декларирующих борьбу» записали абсолютно все украинские и польские вооруженные формирования, действовавшие в немецком тылу, включая те, которые тоже вели борьбу с немцами – например, отряды польской Армии Крайовы (АК). Это разве лишь прямодушный и наивный Семен Руднев, комиссар соединения Ковпака, мог мучиться сомнениями, записывая в своем дневнике: «Националисты – наши враги, но они бьют немцев. Вот здесь и лавируй, и думай». На Лубянке сомнений не было, там всё уже определили предельно конкретно: все, кто нам неподконтролен, должны быть выявлены, учтены и затем уничтожены. Лишь в пятом пункте директивы значилось: «Усилить диверсионную работу на коммуникациях противника…» Но сказано об этом столь кратко, абстрактно, буквально мимоходом, что очевидно: задачу эту в числе первоочередных нарком госбезопасности не числил.
Поскольку с самого начала войны именно задачи по линии террора считались приоритетными для спецотрядов НКВД (впоследствии НКГБ), на обеспечение этой деятельности была нацелена и агентурная сеть чекистов. Еще в 1984 году полковник госбезопасности Виктор Кочетков – его группа в 1942 году была подчинена спецотряду НКВД «Победители» – в беседе с автором этих строк откровенно сказал: «Никакой разведкой мы не занимались… Задачу нарком нам ставил лишь одну: терроризировать командный состав вермахта, убивать генералов…»
Установку на террор дал лично Сталин. Еще осенью 1941 года чекисты вели разработку покушения на Гитлера, предполагая, что он лично прибудет на парад в Москву, если советская столица падет. Совершенно фантастические планы покушения на фюрера пытались реализовать вплоть до 1943 года. В частности, делались попытки доставить агентов-ликвидаторов в Берлин, а за линию фронта забрасывались спецотряды, которые должны были подобраться с этой целью к полевой ставке фюрера под Винницей. Только в 1943 году от планов покушения на Гитлера отказались – по приказу Сталина, решившего, что Гитлер живой ему уже выгоднее мертвого.
Но на других чинов нацистской администрации этот запрет не распространялся. Так, в конце 1941 года Сталин отдал приказ о ликвидации германского посла в Турции (и бывшего канцлера Германии) Франца фон Папена, «поскольку, – как вспоминал главный террорист Сталина, бывший начальник 4-го управления НКВД-НКГБ (террор и диверсии в тылу противника) Павел Судоплатов, – тот являлся ключевой фигурой, вокруг которой строились замыслы американцев и англичан по созданию альтернативного правительства в случае подписания сепаратного мира». Но теракт провалился – 25 февраля 1942 года агент сам подорвался на бомбе возле германского посольства в Анкаре, а фон Папен отделался лишь испугом. Когда же в мае 1942 года подготовленные британской разведкой диверсанты осуществили покушение на Гейдриха, исполняющего обязанности протектора Богемии и Моравии и начальника Главного управления имперской безопасности, Сталин вновь потребовал от чекистов резко активизировать террор против высших чинов рейха. Поскольку «виднейшие представители» немецкой армии и полиции были для чекистов недосягаемы, внимание обратили на чиновников оккупационной гражданской администрации.