Хотя особых успехов и здесь не добились. Так, провалом закончились все многочисленные попытки убить Эриха Коха, рейхскомиссара Украины и по совместительству главу гражданской администрации округа Белосток и гауляйтера партийной организации НСДАП в Восточной Пруссии, за стиль руководства и предельную жестокость получившего от товарищей по партии милое прозвище Второй Сталин. Долгое время советские ликвидаторы безуспешно охотились за Вильгельмом Кубе, генеральным комиссаром Генерального округа «Белорутения». Так, в ночь с 17 на 18 февраля 1943 года группа спецотряда НКВД «Соколы» под командованием Кирилла Орловского безуспешно пыталась перехватить конвой Кубе в Барановичской области. В конце концов до этого средней руки чиновника добрались, взорвав его в ночь на 22 сентября 1943 года в Минске – это стало самым крупным успехом советских ликвидаторов за всю войну. Правда, для самих чекистов теракт обернулся грандиозным конфузом, как только выяснилось, что Кубе был ликвидирован не ими, а «конкурирующей фирмой» – агентурой спецотряда Разведуправления Генштаба. Всего же судоплатовские ликвидаторы отчитались об осуществлении «87 актов возмездия», жертвами которых стали большей частью мелкие чиновники гражданской администрации, не особо крупные чины вермахта, полиции, командиры формирований АК и ОУН-УПА (Организация украинских националистов – Украинская повстанческая армия. – Ред.)…
Зачастую оборотной стороной таких акций становилось проведение немцами карательных операций в населенных пунктах и массовые расстрелы заложников из числа гражданского населения. Известно, что в отместку за убийство Вильгельма Кубе в тот же день было расстреляно 300 заключенных минской тюрьмы, а всего только в Минске было уничтожено несколько тысяч человек. После попытки покушения на сменившего Кубе Курта фон Готтберга лишь в одном из районов Минска каратели истребили свыше 1000 мирных жителей.
Но возможно, именно это и было едва ли не главной целью чекистских спецопераций, хотя, разумеется, не афишируемой: спровоцировать немцев на такие карательные акции против населения, чтобы оно взялось за оружие, перестав быть мирным, и, главное, встретило бы советскую власть уже как освободительницу.
В 1943 году эта задача стала для Сталина еще более актуальной: немцы вскрыли обнаруженные в Катынском лесу захоронения пленных польских офицеров, расстрелянных НКВД по прямому указанию Сталина в 1940 году. Развернутая по этому поводу пропагандистская кампания мало того что привела к разрыву отношений между Москвой и польским правительством в изгнании, так еще и основательно подрывала польскую политику Сталина. Поэтому ужесточение немецкого террора на оккупированных территориях, особенно в Кресах Всходних (так поляки именовали Западную Украину, Западную Белоруссию и Литву), было Сталину лишь на руку: смотрите, кто на самом деле расстреливает поляков – не чекисты, а немцы, – это их метод, они и в Катыни действовали… Проще говоря, грудой трупов, наваленных немецкими карателями, можно было надежно замаскировать работу советских чекистов. Эти самые Кресы Всходни еще предстояло заново советизировать – так отчего не сделать часть неизбежной работы загодя и, что было бы совсем хорошо, чужими руками? Например, уничтожив лидеров национальных вооруженных формирований и функционеров организаций несоветской ориентации… И так ли уж были неправы польские подпольщики, писавшие в своей аналитической записке от 1 марта 1943 года, что вся деятельность «большевистской агентуры» в Польше нацелена на «направление репрессивной акции гестапо против всего польского общества и борющейся патриотической польской интеллигенции и ослабление… польских центров политическо-военной работы» – с целью облегчить «себе задачи овладения властью в Польше после поражения немцев в войне».