— Что вы имеете в виду? — холодно спросил он.
— Ничего, что было бы не в ваших силах, доктор Амадейро. Сделайте меня членом Института.
— Если ваша квалификация…
— Не беспокойтесь, я её имею.
— Мы не можем принять такое решение о кандидате. Мы должны…
— Послушайте, доктор Амадейро, так отношения не начинают. Поскольку вы установили за мной наблюдение сразу, как я ушёл от вас в прошлый раз, я не поверю, что вы не изучили внимательно все данные обо мне, и вы должны знать, что я квалифицирован. Если бы вы по каким-то причинам решили, что это не так, вы бы не надеялись, что я окажусь достаточно изобретательным, чтобы разработать план уничтожения вашего личного Карфагена, и я не пришёл бы сюда по вашему зову.
Амадейро вспыхнул. Он почувствовал, что даже уничтожение Земли — недостаточная плата за наглость мальчишки. Но это продолжалось только миг. Затем к нему вновь вернулось хладнокровие, и он даже сказал себе: «Молодой, а уже такой смелый и самоуверенный — вот такой мне и нужен».
Кроме того, он и в самом деле изучил Мандамуса и знал, что тот вполне квалифицирован, чтобы работать в Институте. Он спокойно — ценой перепада кровяного давления — сказал:
— Вы правы. Вы квалифицированны.
— Тогда зачислите меня. В вашем компьютере наверняка есть необходимые анкеты. Вам стоит только ввести моё имя, образование, год окончания института и прочие необходимые статистические данные, а затем поставить свою подпись.
Ни слова не говоря, Амадейро ввел в компьютер нужную информацию, получил распечатку, подписал её и протянул Мандамусу.
— Датировано сегодняшним числом. Вы — сотрудник Института.
Мандамус прочитал бумагу и отдал одному из своих роботов; тот спрятал её в небольшую папку, которую держал под мышкой.
— Спасибо, — сказал Мандамус. — Это очень мило с вашей стороны, и я надеюсь, что не подведу вас и не заставлю пожалеть о том, что вы так высоко оценили мои способности. Однако осталось ещё одно дело.
— Вот как? Какое же?
— Нельзя ли нам договориться об окончательном вознаграждении? Конечно, в случае удачи, в случае полного успеха.
— Нельзя ли нам отложить этот вопрос — что было бы логично — до того времени, когда полный успех будет достигнут или достаточно близок к достижению?
— С точки зрения рациональности — да. Но у меня, кроме рассудка, есть и мечты. И я хотел бы немного помечтать.
— И о чём же вы мечтаете?
— Мне кажется, доктор Амадейро, что доктор Фастольф теперь ничего не значит. Он прожил долго, и скоро ему конец.
— И что же?
— Как только он умрёт, ваша партия станет более энергичной, и вялые члены партии Фастольфа, вероятно, переменят свою лояльность. Следующие выборы, без Фастольфа, наверняка будут вашими.