Я еще поддакнул и говорю:
– Лысенку давно пора «Политанией» вывести.
– Что за «Политания» такая? – спрашивает.
Объяснил, как мог. Изумился академик:
– В каком говне живет человек, какие звери подлые его кусают, а он все к звездам, к звездам, сволочь дерзновенная и великолепная!
Я академику в ответ толкую, что, если мандавошки одолевают, то не то, чтобы к звездам, а и в аптеку залетишь. Не постесняешься «Политании» спросить.
Короче, загребаться стал приличный кусок. Что я, блядь, Днепрогэс, что ли, даром энергию отдавать! Если электричка ездит, значит, плати уж по совместительству.
Ты, кирюха, опять ебало разинул, и, конечно, думаешь, как эту энергию использовать в военных целях? Ну, и что же ты надумал? Что залегла дивизия и дрочит, ток в колючую проволоку бежит и атака срывается? Так я тебя понял? И все солдаты друг с другом соединены последовательно и параллельно. А если замыкание короткое, что тогда? Ни хера ты не придумал. Выходит, генерал должен пробку менять, которая перегорела и пока он жучка будет ставить, фашист тут как тут – и полный пиздец дивизии. Инженер из тебя, как из моей жопы драмкружок.
Я у академика спросил один раз, что будет, если все мужское население начнет по команде дрочить и кончит секунда в секунду, товарищеский оргазм совершит и групповой к тому же. Старикашка говорит:
– Прогнозировать трудно, и для такой высокоритмической акции нужна редчайшая самодисциплина плюс массовое самосознание должно быть и, разумеется, ощущение единства цели. Пока мир разделен на два лагеря – это невозможно. Вот когда, батенька, будет один мир, тогда и посмотрим, тогда и подрочим, хе-хе, как вы изволили подпустить термина. Ежели, мечтатель вы мой, говорить серьезно, то эксперимент в таких глобальных масштабах может кончиться весьма плачевно, так как масса полученного удовольствия будет равна плюс-минус бесконечность.
А ты, кишка слепая, дивизию с пробками задумал. Ведь техника – не член. Она не стоит на месте ни одной минуты. Половую энергию не вечно будем добывать вручную. Это только в самых отсталых колхозах останется, когда выходит мужичонка поссать в темень-тьмущую, надрачивает свой кожаный движок, а в другой руке фонарик горит, путь-дорогу освещает до сортира. А с крыльца он не ссыт, ибо культура выросла, понял?
Мы уже новые опыты начали. Я запросил за них две тысячи аккордом. Ведь угля-то и нефти совсем скоро не будет, на дровах-то до звезд не доберешься, да и тайги, писали давеча, скоро не будет – пиздой постепенно накрывается.
Какой же опыт, в общих чертах? Заебачивают мне в голову два электрода. Ну, и денатурат ты, ебал я твою четырнадцатую хромосому раком! Как же можно захуячить человеку в голову электроды, которыми, по твоим данным, сваривают могильную ограду на Ваганьковском кладбище? Я из твоего глупого черепа ночной горшок замастерю, только дырки замажу. Дождешься! Вгоняют мне в голову два электрода, тоньше волосинки они мудяшной и из чистого золотишка сделаны. Сажусь в кресло мягкое, от электродов провода к прибору умнейшему тянутся. Кизма командует, чтобы я про футбол думал. Думаю, а у меня стоит, чего ни разу в Лужниках не было. И вдруг автоматически чую, забирает меня, уже не до футбола. Кизма орет, чтоб руки мои привязали. И веришь, спустил. Победа!