Высокие напольные часы в коридоре пробили десять.
— Пойду-ка я, пожалуй, лучше спать, — сказал старик.
— Да, сэр.
Он встал:
— Что до меня, то мне это все как-то не очень нравится. Но тут уж ничего не попишешь.
— Спокойной ночи, сэр.
Высокая кирпичная стена. Таксист сопроводил его в кованые ворота, вместе по дорожке зашагали к подъезду. Как будто окружающий мрак, из которого состояли городские предместья, таил в себе опасность. Или пустынные равнины вокруг. Таксист потянул за бархатный шнурок в нише под аркой и отступил, что-то себе под нос мурлыча. Перевел взгляд на Джона-Грейди:
— Хочешь, я тебя подождать, я могу подождать.
— Да нет. Все нормально.
Дверь отворилась. Распорядительница в вечернем платье улыбнулась им и отступила, придерживая дверь. Джон-Грейди вошел, снял шляпу, женщина поговорила с таксистом, а потом заперла дверь и обернулась. Она протянула руку, и Джон-Грейди полез в задний карман. Она улыбнулась.
— Вашу шляпу, — сказала она.
Он подал ей шляпу, она жестом показала ему в сторону залы, он повернулся и вошел, приглаживая волосы ладонью.
Справа две ступеньки вверх, к бару; он по ним поднялся и прошел позади табуретов, сидя на которых мужчины выпивали и разговаривали. В мягком освещении сияющая красным деревом стойка бара, за ней бармены в коротеньких бордовых курточках и при галстуках-бабочках. В отдалении, как бы в гостиной, проститутки коротали время на диванах, крытых жаркого цвета струйчатым атласом и золотой парчой. В пеньюарах или вечерних длинных платьях — кто в пышном, кто в облегающем, — то белый шелк, то фиолетовый бархат, — с разрезами по самое некуда и в туфельках чуть ли не из хрусталя и золота, они сидели в деланых позах, старательно надувая в полутьме алые губки. Под потолком гостиной хрустальная люстра, справа помост, на нем играло струнное трио.
Он прошел к дальнему концу бара. Не успел положить руку на поручень, бармен уже тут как тут, раскладывает салфетку.
— Добрый вечер, сэр, — сказал бармен.
— Добрый, добрый. Мне «Старого дедушку»{25} и воду отдельно.
— Да, сэр.
Бармен двинулся прочь. Джон-Грейди поставил ноги на полированную бронзовую перекладину и стал смотреть на проституток в зеркале буфета. В баре сидели главным образом хорошо одетые мексиканцы, но было и несколько американцев в чересчур легких, не по сезону, цветастых рубашках. Через салон прошла высокая женщина в прозрачном платье — этакий призрак проститутки. Таракан, ползший по прилавку, добрался до зеркала, где встретил самого себя и замер.
Он заказал еще выпить. Бармен налил. Когда он снова глянул в зеркало, она сидела одна на темной бархатной кушетке, сложив руки на коленях среди разметавшихся вокруг складок платья. Не отрывая от девушки глаз, он пошарил в поисках шляпы. Позвал бармена: