— Они сегодня еще будут играть?
— Да, да! Конечно. Еще рано. Они мои друзья.
— Они играют здесь каждый день?
— Да. Каждый вечер. Скоро уже начнут. Вы увидите.
Словно в подтверждение слов маэстро, в нише на возвышении скрипачи принялись настраивать инструменты. Виолончелист, наклонив голову, прислушался и провел смычком по струнам. Пара, сидевшая за столиком у дальней стены, встала, держась за руки, в проходе под аркой и, как только музыканты заиграли старинный вальс, пустилась в пляс. Подавшись вперед, маэстро слушал.
— Они танцуют? — спросил он. — Сейчас они танцуют?
Девочка посмотрела на Джона-Грейди.
— Да, — сказал Джон-Грейди. — Танцуют.
Откинувшись назад, старик кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Это хорошо.
Они сидели, опершись спинами о скалу в горах Франклина, перед ними горел костер, от ветра пламя металось, и вместе с ним по скалам метались их тени, то пряча, то вновь открывая взорам петроглифы, вырезанные в камне другими охотниками, которые побывали здесь за тысячу лет до них. Слышали собак, которые бегали где-то далеко внизу. Их лай отдавался от склона горы, потом звучал снова, уже слабее, и наконец замирал, когда собаки в темноте удалялись по каменистому распадку. На юге мерцали дальние городские огни, разбросанные по просторам пустыни, как драгоценные камни, выложенные ювелиром на черной скатерти. Арчер встал, постоял, повернулся, чтобы лучше слышать собак, потом сплюнул в костер, снова сев на корточки.
— Загнать на дерево что-то у ней никак, — сказал он.
— Да я тоже не думаю, что у нее получится, — сказал Тревис.
— А откуда вы знаете, что это та же самая пума? — спросил Джей Си.
Тревис достал из кармана табак, разгладил и сложил пальцами бумажку лодочкой.
— Она нас обводила вокруг пальца тыщу раз уже, — сказал он. — Теперь, наверное, вообще уйдет из этих мест.
Посидели послушали. Лай сделался тише и через некоторое время замер совсем. Билли отправился по склону вверх на поиски дров, вернулся, волоча сухой кедровый пень. Поднял и бросил его в огонь. Взметнулась туча искр и улетела в ночь. Черный узловатый пень прижал собой слабосильные языки пламени. Так, словно некий бесформенный объект, сгустившийся из ночной тьмы, пришел о них погреться.
— А побольше ты не мог бревна найти, а, Парэм?
— Да оно через минутку займется.
— Пришел Парэм, и костру кранты, — сказал Джей Си.
— Темней всего бывает перед грозой, — сказал Билли. — Минуту подождите, и загорится.
— О! Слышу их, — сказал Тревис.
— И я слышу.
— Она где-то там, в начале большого распадка, где его пересекает дорога.