Он полез в нагрудный карман рубашки, достал из лежавшей там пачки сигарету, поднес огонек зажигалки и сидел курил, пока они катили по дороге, там и сям перечеркнутой длинными утренними тенями столбов, кольев изгороди и деревьев. Белое солнце в пыльном лобовом стекле слепило глаза. Коровы стояли вдоль забора и мычали вслед грузовику; Билли их внимательно рассматривал.
— Коровы, — сказал он.
Полдничали на травяном склоне среди рыжих глинистых откосов в десяти милях к югу от центральной усадьбы ранчо. Потом Билли лег, сунув под голову свернутую куртку, шляпой накрыл глаза. Выглянув из-под шляпы, прищурился на серые осыпи отрогов гор Гваделупес в восьмидесяти милях к западу.
— Ненавижу сюда наведываться, — сказал он. — Чертова здешняя земля не способна удержать даже столб забора.
Джон-Грейди сидел по-турецки, жевал травинку. В двадцати милях южнее виднелась полоса живой зелени, вьющаяся вдоль русла Рио-Гранде. А перед ней — огороженные серые поля. За трактором, волочащим по серым осенним бороздам хлопкового поля культиватор, тянулся хвост серой пыли.
— Мистер Джонсон говорит, министерство обороны посылало сюда людей с приказом обследовать семь штатов Юго-Запада, найти, где самые тощие земли, и доложить. И вроде ранчо Мэка оказалось как раз в их середке.
Билли поглядел на Джона-Грейди и снова устремил взгляд к горам.
— Как думаешь, это правда? — спросил Джон-Грейди.
— Хрен знает.
— Джей Си говорит, старик Джонсон дурнеет и дурнеет, прям совсем спятил.
— Да он и спятимши поумней будет, чем Джей Си в самом блеске разума, так что Джей Си-то уж молчал бы.
— Ты думаешь?
— Со стариком все нормально. Просто старый, да и все тут.
— Джей Си говорит, он слегка двинулся с тех пор, как умерла его дочь.
— Ну-у… Так это и нормально, как же иначе-то? Она для него много значила.
— Да-а.
— Может, нам Делберта спросить? Что думает насчет этого Делберт.
— А Делберт не такой дурак, как кажется, кстати говоря.
— Ну, будем надеяться. Между прочим, за стариком всегда водились некоторые странности, да и сейчас водятся. А вот места тут изменились. И никогда уж прежними не будут. Может, мы все слегка спятивши. Думаю, если у всех крыша съедет одновременно, никто и не заметит, правда же?
Наклонясь вперед, Джон-Грейди сплюнул сквозь зубы и опять сунул в рот травинку.
— Вижу, тебе она понравилась, верно?
— Чертовски. Она была со мной так нежна, как никто.
В четверти мили восточнее из кустов вышел койот и потрусил куда-то вдоль гривки.
— О! Смотри, видал сукина сына? — сказал Билли.
— Ну-ка, где там мое ружье.
— Да он уйдет прежде, чем ты успеешь приподнять зад.