Приезжаю на этаж Депутата и Министра, и тут меня ждет первая неожиданность. На лестничной клетке нет верзил, которые всегда там дежурят, сторожат покой нашего знаменитого соседа. Звоню в дверь Депутата и Министра. А тут другая неожиданность. Открывает не сам Депутат и Министр, а один из его охранников, в рубашке, с пистолетом в кобуре под мышкой и с дымящейся кастрюлей в руке. За ним появляется сначала голова знаменитого Депутата и Министра, а потом и его статная фигура. Депутат и Министр человек известный! Аристократическую фамилию носит наш Депутат и Министр, потомок славного рыцарского и помещичьего рода, ведущего начало от короля Генриха Благочестивого. Предки моего соседа владели землями на востоке, западе и юге страны. Громкая фамилия, ой громкая! Закатываю глаза от переполняющей меня гордости — вот какой у меня сосед!
Депутат и Министр жестом приглашает войти. Руки Депутата и Министра всегда меня немного беспокоят. Аристократические ладони, красивые и пропорциональные пальцы, но уж слишком ухоженные. Ногти чистые, отполированные, блестящие. Напоминают руки Современного Мужчины, который ходит в салон красоты и делает маникюр и педикюр. И даже красит ногти бесцветным лаком. Так делают метросексуалы! Этот термин я в глянцевом журнале вычитал, когда дожидался приема в стоматологической клинике. Там еще интервью Алекса было, в котором он заявил, что является сторонником постоянных союзов. Осматриваю свои ногти. Тоже чистые, грязи не видно. Я же Юрист, но в салоны красоты не хожу. Достаточно мыла и щеточки для ногтей!
Депутат и Министр приветливо улыбается. С его лица не сходит добродушное выражение. Его внешность, как и ногти, отличают пропорциональность и правильные черты. Длинный, прямой нос, высокий лоб, густые брови, тонкие, плотно сжатые губы. Настоящая, классическая красота. Лицо римлянина, думаю я, стоя в прихожей квартиры Депутата и Министра. Предки моего знаменитого соседа наверняка из Древнего Рима происходят. Как и весь наш польский народ!
— А, дорогой сосед, приветствую! Знал бы ты, какой у нас бардак сегодня, дорогой мой! — И он с безнадежным видом разводит своими метросексуальными руками.
Из гостиной доносится детский плач, вернее, крик. Вхожу и вижу, что на высоком стульчике за огромным столом, который когда-то, похоже, в старом поместье или даже где-то в Древнем Риме стоял, сидит, точнее, подпрыгивает, визжа при этом, младший ребенок Депутата и Министра. Весь красный, с перекошенным лицом, как будто у него что-то внутри разорвалось, и орет что есть сил.