– Ой… – изумился Илья Наумович. – Это ты, Павлуша?
– А шо Павлуша… Як Павлуша, так можно сразу в морду заместо «здрасте»? Це шо ж у нас за город такый, шо це вже деятель культуры нэ може мимо пройти, шоб тоби по морди нэ хлопнуть?
– Ты зачем Дуню у забора караулил?
– Шо значыть караулил? Це мой забор, я за ным живу.
– Павлуша, ну прости бога ради, – Илья Наумович прижал руки к груди. – Ну хочешь, дай мне тоже в морду.
– Ага, – кивнул Павлуша, – я вам в морду, а мэнэ в тюрьму за убийство. Воно мэни трэба, такэ щастя за вашу морду? Идить вже, Илья Наумович, з вашею Дунею, я тут зараз шось вдребезги разнесу…
Илья Наумович смущенно приобнял Дуню и повел ее дальше. Та не отстранялась.
– А вы правда, – сказала она, – такый…
– Скажэный?
– Отважный. Павло ж вин… такый… Вин кабана вбыты може.
– Так я ж не кабан, Дунечка.
– Не, вы нэ кабан… Ну всэ, мы прыйшлы.
Они остановились у деревянного забора с калиткой, за которым виднелось несколько яблонь и шиферная крыша дома.
– Неужели вы так скоро хотите меня покинуть? – полужалобно-полулукаво спросил Илья Наумович.
– Так мама ж борщ сварила.
– О, я понимаю, борщ – это святое, тут я не соперник. А не хотите ли пригласить меня на борщ?
Дуня зарделась.
– Ну я нэ знаю… шоб прям так скоро, – промямлила она. – Шо мама скажэ…
– Шо-то все меня хотят напугать вашей мамой, – улыбнулся Илья Наумович. – Да вы не смущайтесь так, я ж не на сегодня напрашиваюсь.
– А на когда?
– На завтра. Вчерашний борщ всегда вкуснее.
В это время из-за забора послышалось хрюканье.
– Это из комнаты вашей мамы? – поинтересовался Илья Наумович.
– Та не, це ж Инженер, – сказала Дуня.
– Кто?
– Инженер. Такый жирный, морда хытрая… Мы його к Новому году зарежем.
– Что? – Илья Наумович почувствовал, как голова у него пошла кругом. – Это у вас такой семейный обычай, резать под Новый год инженеров?
– Та ну вас… Инженер – це ж боров. То ж вин у хлеву хрюкав. Така хытра, така розумна свынья…
– Знаете, Дуня, – сказал Илья Наумович, – в ваш дом нельзя входить неподготовленным. И хоть судьба несчастного Инженера вынуждает меня опасаться за собственную, но решений своих я не меняю. Ждите завтра в гости. Вот вам залог, что я не передумаю.
Он привстал на цыпочки и поцеловал Дуню в пухлую щеку. Дуня в очередной раз покраснела, даже зарделась, и со словами «та ну вас, скажэный», несильно и как-то нерешительно хлопнула Илью Наумовича по физиономии и скрылась за калиткой.
– Восхитительно! – сказал Илья Наумович, благоговейно потирая ушибленную щеку. – Какая изумительная девушка. Надеюсь, когда мы поженимся, она будет так же щедро раздавать пощечины тем, кто вздумает прицепить мне на голову рога.