Скандал полыхает и сегодня. Крис Кристи стоит на том, что его обманули подчинённые (сами, мол, решили поиграть в «регулировщиков»), но ему мало кто верит, а независимые расследования теперь ведут власти, правоохранительные органы и политические соперники. Может быть, иди речь о чём-то другом, всё бы и обошлось, но Кристи наступил на самую больную мозоль обитателей Нью-Йорка и окрестностей — транспортную проблему. Так что дело пахнет керосином, и ему, похоже, придётся распрощаться не только с креслом губернатора, но и с президентскими амбициями, если вообще не сесть в тюрьму за коррупцию.
Короче говоря, политика в её лучшем виде... Однако эта история замечательна ещё и своим технологическим подтекстом. Присмотритесь к скриншоту, приведённому ниже (это и есть самая важная находка: Бриджит Келли, начальник штаба Кристи, даёт отмашку Уайлдштейну): люди Кристи пользуются для обсуждения щекотливых вопросов не служебной электронной почтой, а личными бесплатными ящиками на Yahoo! и Gmail. Почему? Потому что закон в США требует прозрачности от политиков и бизнеса: случись расследование, их могут обязать раскрыть служебную переписку. Так что, когда в декабре журналисты действительно пришли к Уайлдштейну с требованием показать архив сообщений между ним и офисом Криса Кристи, он с чистой совестью ответил: а таких нет!
Однако компрометирующие письма всё-таки всплыли — месяцем позже, когда Уайлдштейн представил их по запросу других интересующихся (в рамках расследования, инициированного законодателями). Вообще говоря, применение личных почтовых ящиков ещё не даёт стопроцентной гарантии приватности. Сегодня многие предприниматели и политики в Штатах пользуются «частным мылом», поскольку напрямую такая практика не запрещена: она скорее находится в «серой» правовой зоне, так что в каждом конкретном случае приходится разбираться, считать ли корреспонденцию служебной или личной, имеет ли конкретный субъект право сохранить её в тайне. Но в данном случае сыграл роковую роль другой фактор — принципиальное отличие электронной почты от бумажной.
Дело в том, что если бумажные письма существуют в единственном экземпляре, то электронные неизбежно множатся, оставляют след. Это почти смешно, ведь мы силимся сохранить «цифровую историю» там, где она, может быть, и не нужна (вспомните, какие усилия прилагают историки, чтобы «запечатлеть» Веб, см. «Хранить бы вечно, но...»), зато цифровые следы остаются сами, когда в них нет никакой необходимости и даже более того, когда желательно, чтобы их не оставалось