– Ну так что? Помешался – помещался.
– Ничего! Коров надо пасти, а не книжки читать. А все мы друг от друга прячемся. В андерграунде все. Думаете, я – Елкин? Никакой я не Елкин. Я тот самый Ван Гог и есть. И вы тоже – Ван Гог. У вас даже имя на то показывает: Иван Голубев. Сокращенно – Ван Гог. Чуете?
Иван Дмитриевич заглянул в глаза Елкину:
– Блефуешь? От армии косишь?!
– У нас военная кафедра, зачем?
Все равно хитрит:
– А чем же ты раньше занимался?
– Проповедовал Христа среди рудокопов.
– И получилось?
– Не-а! Я сухарем был, догматикам, а рудокопам надо в лицах показывать, исцелять, предавать, Петром притворяться, Иудой. Короче, Евангелие в картинках.
– Это так! – Не веря себе, подтвердил Голубев. – Люди сами закостенели. Их бы разогреть!
«Милый мой студент, – жалостливо подумал доктор, – все понимает».
– Вы, господин Голубев, давно в трамваях не ездили. Проедьте, пожалуйста. Картиночка, достойная великого художника. Напишите картину, раз вы живописец, – «Ездоки картофеля». Раньше в трамваях читали, одухотворенные лица, глаза с зеленцой, на лицах – наив. Цветаева, Вернадский – на коленях. Закладки. Ноосфера, Гумилев, Бродский. Сейчас – уныние, пошлость, круглое безобразие. Тупая картошка, выродки.
«Едоки-ездоки». Век скоростей.
Гмм. Дима Елкин конечно же не Ван Гог, но и не больной. Каша в голове. Хитрец!
– А что это у вас с санитаркой Волковой за амуры?
Студент покраснел:
– Так себе, я ей сейчас про импрессионистов рассказываю. Она тихая, улыбается. А мне только этого и надо. Я рассказываю, она не понимает. Что еще надо человеку?.. Я могу идти?
– Да, и заходите, заходите, пожалуйста. Мне с вами приятно беседовать.
Доктор хотел добавить – «молодой человек», однако воздержался. Не тянул студент Елкин на «молодого человека».
3
Необитаемый остров – выдумка. Страшнее всего обитаемый остров. Вот здесь.
Главная судья – Элеонора Лазарева. Ее помощник – доктор Голубев. Еще один арбитр – Арбузов Петр Арефьевич в зеленом с пупырышками галстуке.
Пришли почти все, человек пятьдесят с двух сторон. Сосредоточенные, сопят.
Доски из картона, безопасные. Фигуры тоже легкие, из полой пластмассы.
«Кабы чего не вышло?», – думает Иван Дмитриевич и переглядывается с Арбузовым. У того тот же вопрос в глазах.
Андрей Петрович Шмалько причесался, как русский купец, с масляным пробором. Где он только репейного масла нашел? Дима Мелентьев со злыми огоньками в глазах. А шишкастый Петя Малышев – его не поймешь.
Другие шахматисты попроще. Но почему-то все с блокнотиками. Наверное, Арбузов велел им записывать партии.