Тесть махнул тяжелой ладонью:
– Какие гарантии для родни?
Ольгины родители были еще старого закваса.
Но осторожные.
– Сымем! – решительно крякнул Владимир Петрович.
– Только вы уж того, зашейте их, я сама зашью, в трусики. Сейчас ведь вор на воре, не успеешь оглянуться, – добавила теща.
Сергей повеселел. Он сказал, что зашивать еще рано. Надо балыком расторговаться, тогда зашивать. Он с трудом вытащил из рюкзака, набитого вяленой рыбой, темную бутылку «Новороссийского» пива и протянул тестю. Тот любил именно «Новороссийское». Оно ему море напоминало. А для Анны Ивановны прихватил из дома крохотный томик старого поэта Апухтина. Ледериновый переплет. Анна Ивановна тоже когда-то была учительницей, как и дочь. И тайно ценила поэта Апухтина выше Александра Сергеевича Пушкина. Она коллекционировала по сию пору разные издания этого запутавшегося в слезных чувствах пиита.
Утром вместе с тестем на его «Жигулях»-«копейке» повезли рыбу на базар.
Торговали не в первый раз. И Сергей, и Владимир Петрович знали, кому надо дать на весовой, а кому – в лаборатории. И в рыбном павильоне надо было зарядить охрану, ражего молодчика с тонкими усами-стрелками. Кот. Натуральный котяра.
У жителей Борисоглебска просто сверхъестественный аппетит к любой рыбе. Видимо, он произошел от антипатии к меду, которым они сызмала торгуют. Так девушки, работающие на шоколадной фабрике, с ума сходят по соленым огурцам.
Сергей Андреевич Козлов по привычке хотел выкрикнуть: «Кубанский лосось!» или «Балык казачий!» Но вспомнил старика «Ожегова». И, подталкиваемый его седой бровью, выпалил громко:
– Рыб-ка из Буркина-Фасо!
– Откуда-откуда твой толстолобик, земель? – заинтересовался какой-то тип в джинсах и в жилетке, какие бывают у телеоператоров или бандитов.
– Сам ты толсто… Из Буркина-Фасо, – буркнул Козлов.
Тип напрягся.
– Ага, – сказал он. – Почем толстолобик?
Козлов хотел назвать цену, по которой он продавал полтора месяца назад, но опять прикусил язык и сжатым ртом как-то уловчился выдавить сумму в три раза выше.
Покупатель опять понимающе кивнул:
– Я счас.
Сергей испугался – приведет рэкет и его прижучат.
Но все обернулось счастливо. Рэкет не рэкет. Появился тот кот со стрелами усов, еще один, то ли грузин, то ли армяшка, дама в широкополой шляпе. Курит золотые, тонкие цидульки. Они покурлыкали и решили купить у Козлова целый чемодан рыбки «из Буркина-Фасо».
Владимир Петрович, наблюдая это чудо, прыгал на одной ножке как воробей и потирал ладони. «Донер веттер, – ругнулся про себя Сергей Козлов, – еще спугнет». Это было чутье профессионального рыбака. Но оно подвело. Между первым чемоданом и вторым был короткий антракт. Рыботорговцы Сергей и Владимир Петрович послушали из соседнего павильона песню. Трезвым, чистым голосом выводил не магнитофон: «Получил получку я, топай-топай, девяносто два рубля – кверху ж… Девяносто – на пропой, топай-топай, два рубля – жене, домой, кверху ж…» Вскоре в павильоне появился конкурент предыдущей компании, состоящий из толстой, пыхтящей как паровоз дамы и двух верзил. Кажется, они были из Средней Азии.