– Павел, как ты планировал насчёт дела, так и действуй.
– Да всё уже почти сделано. Яму суточники зарыли, гроб забрали Бунчиковы, чтобы на новый не тратиться. А данные в сельсовете уже исправлены.
– Ты мне отписку подготовь, а я соответственно потом доложу. И это. Извини меня. Надо было сразу тебя слушать, а я дурака свалял.
– Да, чего там! Всё нормально.
В глазах Строкова был вопрос, но он не решился его задать. В коридоре Куропаткина задержал доктор Воробьёв,
– Слушай, а кто такой Коновалов?
– Есть тут один тип. А что?
– Любопытный персонаж.
– Точно сказано, персонаж ещё тот. Это он воскресшую бабку приволок.
– Вот как? Интересно. Но дело не в этом. Ваш коллега, когда пришёл в себя, сильно ругал этого Коновалова, обещал с грязью смешать, а потом притих.
– С чего бы это?
– После телефонного разговора. Сказал, что ему нужно позвонить в Ростов. Пришлось организовать, всё-таки представитель органов. Я думал, он начальству будет звонить, но нет, обратился к какому-то Диме, очевидно коллеге. Я слышал только половину разговора, но всё равно было понятно. Речь шла о человеке по прозвищу Нечистый Дух, и скоро выяснилось, что это и есть Коновалов. Этот Дима, узнав, что Строков в больнице, видимо, посоветовал ему быстрее сматывать удочки отсюда, потому что он стал наводить справки насчёт скорейшего возвращения домой. Сказал, что ноги его здесь больше не будет. Что в нём, этом Коновалове?
– Талант оставаться в памяти тех, кто с ним сталкивается. Вы о нём Ёлкину спросите.
– Они знакомы?
– Н-ну, можно сказать и так. Встреча у них была минут пять, но она её не забудет.
* * *
Собственно на этом вся история и закончилась. Когда всё утряслось, Перелазов пообещал личному составу, что когда баба Секлета снова помрёт, то он заставит всех по очереди дежурить на кладбище, чтобы она опять не откопалась. Выслушав историю про «Ночную бабушку», Титов спросил Лучкова,
– Ну, и как, дежурили на кладбище?
– Нет. Перелазов на пенсию ушёл, а вы ведь такого не прикажете?
– Ты хочешь сказать…?
– Да, именно. Живая она ещё, и при случае запросто может пропустить стаканчик.
– Интересно. Как ты считаешь, Коновалов будет ещё проявляться?
– Гарантий нет. Лучше не поминать лихо, пока оно тихо.
* * *
Костин прочитал эти новеллы быстро, за каких-то два дня, и, возвращая листы с текстом, прокомментировал,
– Впечатляет. Ласкирёв оказался прав, артист он был ещё тот. А по виду не скажешь.
– Из жеребячьего возраста давно вышел. Остепенился.
– Возможно, если не считать его почтового романа.
– Скажите лучше, как написано? Форма нравится?