Левитан подошёл до кучи угля, стал над вёдрами, и велел напарнику насыпать. Пятьдесят Третий взял грабарку, опёрся об неё, потом вдруг обмяк, и упал лицом в уголь, оставшись недвижимым. Уголь был фракции «орешек», и лицо не поранил. Коновалов испугался,
– Левитан, чего это с ним? Припадочных в армию не берут.
– Какой припадок? Он вырубился!
– С чего?
– Дак, с наливки твоей. Крепка больно.
– Чего ты гонишь! Это ж не водка.
– Твоя правда. Водке до неё далеко. С неё бы он устоял.
Левитан стоял в стойке борца, и, от напряжения вытаращив глаза, старался сохранить равновесие. Попытавшись шагнуть, он его потерял, и рухнул в уголь лицом рядом с напарником. Но он оказался покрепче, и на четвереньках перелез под забор, сказав при этом,
– Родион Олексеевич, ты сам виноват, напоил нас, теперь только завтра отработаем.
Коновалов перетащил Пятьдесят Третьего под забор, и уложил рядом с Левитаном. Примерно через час, с лицами чёрными от угля, Левитан со своим временным зятем с горем пополам поднялись, держась за забор, и, обнявшись, медленно поплелись домой. Коновалов приписал этот случай эффекту, именуемому в народе «на старые дрожжи».
На другой день они явились, и, не говоря ни слова, переносили уголь. Левитан от водки отказался, попросив взамен две бутылки наливки. Коновалов дал, но призадумался. Через пару дней он встретил на улице Левитана, и спросил,
– Ну, как наливка?
– О-о! Вещь! Если б не она, то убийство могло случиться. В тот день приехал Пятьдесят Четвёртый. Прямо из тюрьмы, домой не заезжал. Литр водки у него был. Сперва нормально было. Сели, наливки выпили, а потом дошло у них до драки, а только ничего не получилось. Ругаются, грозятся, а встать на ноги не могут, как будто они отсохли. Пятьдесят Четвёртый озверел, финку стал показывать, обещал прапора бывшего зарезать, и Вальку заодно, а сил-то нету. Валька водки ему дала, он и вырубился. А Пятьдесят Третий очухался первый и дёру дал. Вальке он шибко нравился, она обозлилась, и Пятьдесят Четвёртого ментам сдала.
После этого разговора Коновалов проверил действие сливянки на двух нормальных здоровых мужиках. Она гарантированно валила с ног всех. Если же после наливки выпивалось даже немного водки, то клиент полностью вырубался на несколько часов. И Родион убрал банки с этим уникальным напитком подальше.
За этим предисловием последовал сам рассказ.
Новелла о злоключениях московского гостя
В стране шла привычная борьба с торговыми махинациями. Коновалов уже тогда понимал, что это дело совершенно бесполезное, потому что борьбу с явлением подменяли борьбой с личностями, а это никогда не давало результата. Впрочем, любая кампания по запрету чего-либо сворачивала на эту проторённую дорогу. Был порок системы – дефицит потребильских товаров и услуг. Он сам собой порождал цеховиков, спекулянтов и торговых жуликов. После скажут, что это вообще порок социализма. Коновалов с этим был не согласен. Советская власть и социализм ни хороши, ни плохи сами по себе. Они есть форма, инструмент, а какими им быть, зависит от тех, в чьих руках этот инструмент. Топором можно построить дом, а можно отрубить голову. К примеру, Госплан эффективнее мифического свободного рынка, да и нельзя без него. В Америке он тоже есть, только иначе функционирует, и по-другому называется.