И он пришел. Товарищ с Кавказа. Господин с базара. Гражданин мира. С большими чувственными губами. Смуглый. С горящими черными глазами. Именно такие ей и нравились – жгучие брюнеты, взглядом прожигающие насквозь.
А ты, светлоглазый негатив брюнета – со всей своей музыкой и стихами, со всей своей глубиной и шириной, с этими стеллажами книг, прочитанными за жизнь, с этими тонкими и нежными чувствами – ты всего лишь тень, некий нелепый призрак, какой-то случайный прохожий
Я заказал необычную икону знакомому художнику
Я заказал необычную икону знакомому художнику. Положил ему на стол твою фотографию и коротко, сухо объяснил, что и зачем нужно написать. Генка удивленно вскинул брови:
– Да надо же! Вот как тебя пробрало… Будь же ты мужчиной, в конце концов, забудь ее.
– Потому и не забываю, что мужчина. Забывают – женщины. Если мужчина жесток и забывчив, то это значит всего лишь, что в нем слишком много женского.
– Похоже, что на земле строится новый матриархат, – проговорил Генка, рассматривая фотографию. – Что ж! Врубель тоже писал свою женщину в образе Богоматери… А знаешь, на кого похожа твоя девушка? Ты что же – и вправду этого не видишь? Да на тебя самого она похожа: и нос, и глаза…
Я принес икону домой, повесил на стену. Младенца Генка взял у Рафаэля. Хорошо, что это икона, а не просто портрет. Возможно, я буду на тебя молиться, моя дорогая. А может быть, когда-нибудь мы вместе посмеемся над страданиями этого брошенного мужчины.
Теперь мне кажется, что твое лицо действительно чем-то напоминает мое. Наверное, мы и вправду любим только самих себя. Или подсознательно хотим, чтобы наши дети были еще больше похожи на нас.
Никогда прежде я не переживал такого ужаса
Никогда прежде я не переживал такого ужаса – ни в жизни, ни во сне. Я шел по огромному городу, многоцветному, простершему свои безумно красивые улицы под ослепительно синим небом, под жарким золотым солнцем.
Город был совершенно пуст, что вовсе не характерно для сновидения. Сны всегда полны людей и животных, но тут передо мной выстроилось застывшее, мертвое пространство, сплошь залитое ярким полуденным светом, и появление чудовища только еще ожидалось.
Я помнил, что иду очень давно: несколько часов или даже дней. Первое время я был преисполнен восхищения, любовался туманной глубиной улиц, парадоксальным сочетанием красок – черного на розовом, золота на голубом.
Со временем что-то стало тревожить меня. Я понял: то, что я вижу, вовсе не было городом, а лишь выглядело как город. Вокруг меня возвышалось все, что угодно, только не здания.