– Но откуда вы… – в недоумении начал я.
– Я умею слушать. И вижу очень хорошо, молодой человек. Может, у меня и плохое зрение, но мой жизненный опыт меня ещё никогда не подводил. Просто помни то, что с осуществлением твоей мечты тебе сможешь помочь только ты сам. Никто никогда не придёт к тебе со словами: «Эй, давай-ка полежи на диване, а я за тебя всё сделаю». Нет, дорогой, всё в твоих руках. Вся твоя жизнь только в твоих руках. Ты должен следовать зову сердца и горечи труда, а не упоению обломовщины и сладости лени. Весь твой будущий мир принадлежит только тебе, и только ты решаешь, каким он будет. Ты сам автор своей жизни, и ты решаешь, какого жанра она будет: загадочный триллер или жуткий ужас. А может, захватывающий боевик или романтическая комедия. Как бы то ни было, дорогой мой, это всё в твоих руках. Помни об этом всегда…
Не знаю, почему, но эти слова я запомнил на всю оставшуюся жизнь, вплоть до написания этих самых строк. Она была права, мы сами авторы нашей жизни, нашего будущего. Мы пишем сценарии к тому, как сложится та или иная ситуация в наших жизнях, и мы сами режиссёры развязок этих ситуаций. Мы композиторы той музыки, которая будет с нами на протяжении всей жизни, будь то вдохновляющая на великие подвиги мелодия или просто спокойная, навевающая мысли музыка. Мы сами творим то, что есть у нас. Мы создатели. Мы актёры в этом большом театре. Валерия Ивановна была права. И я не раз ещё вспоминал потом её слова.
Эта история, происшедшая со мной, показала мне, что нужно чаще заглядывать в саму книгу, а не судить о ней по обложке. И Валерия Ивановна стала одной из самых интересных книг в моей жизни. Поучительной и доброй. Тот холодный зимний день стал для меня островом тепла, уюта и спокойствия. Я так и не попал ни на один из трёх уроков. Более того, мы проговорили с ней пять с лишним часов. Обо всём, что только приходило в голову. О родителях, о девочках, о её жизненных ситуациях и о моих. Количеством она, конечно, превзошла меня. Днём позже многие ребята задавались вопросами, где я был и что делал, ведь я никому не сказал, где я был. Я не стал рассказывать всю правду. Я лишь сказал, что уезжал с мамой по семейным делам. Следующие дни пролетели быстро, а к концу следующей недели Валерия Ивановна вышла на работу. Я не знаю, почему, и что на неё повлияло, но я могу поклясться в том, что она стала добрее. Тише, спокойнее. Она стала больше слушать и идти на компромисс. Мы все были в шоке. Мы просто не понимали, что с ней произошло. А она теперь была счастлива, как никогда. Она улыбалась, и от этой улыбки уже не было так противно, напротив, отныне ребята стремились искренне заметить красоту её улыбки, и без всяких мыслей пожелать ей приятного дня. Приходить на её уроки стало ещё приятнее, и материал теперь стал ещё более познавательным и интересным. Казалось, что конца этому не будет никогда. Его и не было на протяжении нескольких недель, пока в один день я не пришёл к классу, и ребята не сообщили мне о том, что в её кабинете кто-то есть. Кто-то, кто не работает в нашей школе, и кто-то, кого никто не знал. Из кабинета слышались крики. Много. Мы не знали, как нам поступить. Мы не знали, что там происходит, и что нам делать. Спустя несколько минут, из класса вышел довольно высокий человек в пальто и дорогом костюме. Он буквально вышиб дверь и с разъярённым выражением лица покинул коридор школы. Это был Александр. Но другие этого не знали. Но то, что мы знали точно, это то, что он оставил Валерию Ивановну рыдать одну, лежа на полу. Мы поспешили помочь ей, узнать, что случилось, но в ответ получили лишь «Убирайтесь! Вон отсюда! Все вы».