– На Кавказе мода была – необычные имена мальчикам давали. Мои друзья были Робер, Гойя, Руслан, Мане. Говорят, два Бонапарта было. Наполеон тоже.
Автандил верил первому грузинскому президенту, диссиденту Звияду Гамсахурдия, охранял его, любил. Президента свергли. С ним Автандил бежал в Чечню, Джохар Дудаев прислал самолет.
– Я отговаривал Звияда возвращаться в Грузию. В деревне Двэли Хибалия его убили. Автандил вступил в вооруженные отряды мхедриони. По-грузински «рыцари». На груди носил медальон святого Георгия. Командовал Джаба Иоселиани, черт оказался, собака. Потом война с абхазами. Мы убивали, грабили тоже. Нас убивали. Никогда такого в Грузии не было. Второй президент был Эдуард Шеварнадзе. Летом решили его убить, я был против. Покушение не удалось. Шеварнадзе объявил мхедриони вне закона. Многие наши в тюрьме. Меня ваххабиты переправили в Ливан. Узнал, принял ислам.
Вера не ввела в берега бурную душу Автандила.
– Суру тебе скажу, называется «Наср»: – «Когда подоспеет помощь Господня и наступит победа и когда увидишь ты, что люди станут толпами принимать Веру Бога, то воздай хвалу Господу твоему и проси у него прощения, ибо прощающий Он».
– Еще суру скажу. Называется «Кяфирун». «Скажи, Мухаммад: – О вы, неверные! Не поклоняюсь я тому, чему поклоняетесь вы, а вы не поклоняетесь тому, чему поклоняюсь я. Вам ваша вера, мне же моя».
Бискайский залив позади. Один из четырех постоянно сидит в центральном посту, положив автомат на колено. Переборки между отсеками открыты и другой наблюдает с кормы, стрелять могут спереди и сзади. Двое спят в носовом кубрике. Они выгнали моряков из носового отсека и там живут. Роковая ошибка, рожденная искренним презрением к побежденным. Борис приговорил их.
– Медленно везешь – сказал Керим. – Террористы о чем-то спорили в своем закутке. Они вчетвером, и четыре автомата в носовом отсеке. Он крикнул без голоса: давай! Павел с грохотом захлопнул люк жесткой переборки. В носовом отсеке глухо выстрелили. Они умрут там вскоре от голода, жажды, нехватки кислорода, в собственном кале и моче. В носовом отсеке стреляли.
В центральном посту раздался зуммер. Он полагал такой вариант, Автандил вспомнил о телефоне. Командир мог не подымать трубку; отключить. Что этому мешало – человеческая значимость и мощь террориста? Что он скажет в предсмертный час. Просить ни о чем не будет. Борис убежден, Керим – Автандил готов умереть. Снял тяжелую, удобную в руке телефонную трубку.
– Слушай, полковник, ультиматум. – В голосе ни злобы, ни отчаяния. – Передадим автоматы прикладом к вам, дулом к себе. Вам не опасно. Высади нас у побережья на надувной плот.